Довольные турки, «вызвонив» по радио, ожидавшее на рейде судно, в быстро сгущавшихся сумерках, отчалили в сторону Стамбула. Греки, оставив доверенных людей приглядеть за товаром, погрузились в самолет, который, не задерживаясь, вырулил на взлет.
Наутро, два здоровенных греческих сухогруза в сопровождении пары крымских сторожевиков проследовали в порт и не мешкая, приступили к погрузке. До момента их выхода порт был закрыт для всех и открылся только после того, как последний сухогруз в сопровождении пары «крокодилов» скрылся за горизонтом.
Вечером того же дня, проводив греков, местное руководство корпорации и примкнувший к ним руководитель банковского офиса, пьяные «в дым», устроили в центральном чинарлинском кабаке пляски со стрельбой. Палили в воздух. Хозяин не препятствовал, с тоской в глазах наблюдая за размахом русской души и трассерами, проходившими впритирку к крыше. Прибывший на стрельбу патруль, разоружил парней в костюмах. Костюмы принялись сорить зеленой бумагой и раскладывать пальцы. Начальник патруля, без особых эмоций, набил морду банкиру, как самому активному участнику вечеринки и «дал добро» на продолжение банкета. Разгоряченные бизнесмены не огорчились потерей и подхватив под руки упиравшегося банкира, заботливо утирая на ходу разбитую банкирскую «дыню», потянулись в кабак — допивать.
Глава 7. Имрос. Июль 201Х+3
Как раз на следующее утро, когда похмельный руководитель банковского офиса грустно разглядывал разноцветные синяки и литрами потреблял апельсиновый сок, к острову подошли новые гости. Разрешение на вход запросили три сухогруза «Южных» в сопровождении четырех судов поменьше. «Мелким» велели отойти на пару миль, а кораблям с грузом предложили заходить и вставать под разгрузку.
Три «грузовика», видавшие лучшие времена отделились от сопровождения и потянулись в гавань. Первый сухогруз, миновал мол и отрабатывая машинами, готовился занять место у свободного причала. На взгляд портовиков, готовившихся принять концы с пирса, рулевой действовал не очень умело, едва справляясь со стодвадцатиметровой махиной. На причале изощрялись в остротах, гадая, будет ли вошедший «парковаться на звук». И как этот «звук» будет выглядеть в натуре.
Два оставшихся сзади судна, осторожно подрабатывали малым ходом, держась метрах в двухстах от входа в гавань, в ожидании своей очереди. Рыжий от ржавчины, борт ближней посудины возвышался над водой метров на восемь. И это — несмотря на кучу контейнеров, громоздившихся на палубе. Именно это несоответствие навело дежурного офицера на мысль, что с кораблем — не все ладно. Если «купец» производит впечатление забитого под «завязку» настолько, что барахло складируют на палубе, но ватерлиния поднимается над водой на пару метров, то в голове начинают бродить разные, подозрительные мысли.
Не раздумывая более, офицер нажал на кнопку оповещения и в эфир ушел сигнал «повышенной боевой» для дежурной смены. Последствием сигнала были: запуск двигателей дежурной техники на аэродроме и в боксах. В военном городке забегали посыльные, разыскивая отсутствующих. На перевале командиры танков, матерясь, сгоняли в кучу экипажи и с помощью пинков помогали самым медленным занять места. За перевалом, стрекоча, взмыл третий беспилотник и заложил первый круг над долиной. Его собрат, дежурный дрон, лег на крыло, со снижением заскользив в сторону рейда. В центре боевого управления, сразу три офицера склонились к дисплеям, изучая принимаемую картинку. Разглядывая их, все трое обменивались комментариями.
— На палубах — никого.
— Ага. Зато на мостиках — народу не протолкнуться. И смотрят они не на порт, а шарят биноклями по окрестностям.
— Свяжись с «москитами». Где они там шатаются. Пусть зашлют сторожевик и осмотрят их поближе.
— Исполняю. «Нерпа», ответь «Гнезду», где вы? У нас три гостя. Подозрительные дюже.
Скрытый за облицовкой потолка динамик выдал тональный сигнал и ответил голосом командира «москитов»: