Вот тебе бабушка и Юрьев день! Я тут искренне думаю, что до создания единорога — гаубицы, которая своё веское слово скажет даже во времена Наполеоновских войн, — ещё есть время. Уверен был, что никто до этого ещё не додумался. А тут выходит, что был некий Корчмин… Почему «некий»? Это был великий человек. Это изобретатель, и ревизор-фискал, и, видимо, предприниматель, один из ближайших соратников Петра Великого. Вот только я не знал, что именно он первым изобрёл и доказал эффективность конусообразной каморы заряжания ствола.
Тогда у меня возникает резонный вопрос, а что же тогда изобрели инженеры Шувалова? Или они просто соединили воедино некоторые изобретения, что были сделаны их предшественниками?
В голове была фраза: отец — не тот, кто родил, а тот, кто воспитал! Вот и я того же мнения. Корчмин, сейчас я в этом уже не сомневаюсь, изобрёл конусообразную камору. И условно он — биологический отец этого изобретения. Но вот настоящим родителем будет тот, кто доведёт орудие до серийного производства.
— Такие пушки нам нужны будут в большом количестве! — практически чеканя каждое слово, говорил я, уже не обращая внимания на некоторые подозрения из-за того, что я презентовал чужое изобретение.
— Были ли вы знакомы с господином Корчминым? — Нартов всё равно пробовал допытаться у меня, не украл ли я идею.
— Прошу вас, Андрей Константинович, не обвинять меня. Сия приспособа, нынче я говорю о конусной каморе, очевидна и могла прийти в голову кому угодно. Завтра же я принесу вам мои чертежи, вы спокойно удостоверитесь в моей правоте, — сказал я, а Нартов стал открещиваться, уверять меня, что он ничего такого плохого не имел в виду.
— Всё, будет бражничать! Вельми важные разговоры почалися! — после некоторых раздумий пробасил Акинфий Никитич Демидов. — Поутру завтра прошу вас, господа, в мой дом прийти. А ещё…
Демидов усмехнулся, встал из-за стола, за которым мы сидели и где я небрежно, сломав уже два пера, чертил конусообразные каморы. Он приоткрыл дверь.
— Егорка, тышшу! — выкрикнул Демидов, повернулся к нам и вновь усмехнулся.
И всё-таки Акинфий Никитич не идеальный человек. Вот этим заходом, когда его человек принёс мешочки с серебряными рублями, а Демидов их небрежно кидал на стол, уральский заводчик несколько подпортил моё впечатление о себе.
— Три мясорубки покупаю! А ещё два станка прядильных. Тыщи хватит? — объяснил свои действия Демидов.
Но при таком раскладе не так всё плохо. Ещё бы менее вызывающе со Среднего Урала совершал свои покупки. Это как, наверное, в магазине будущего прийти покупать большой телевизор и кинуть деньги в лицо менеджеру-продавцу. По факту, не сказать, что так уж сильно пострадает продавец, скорее, он даже приобретёт, если получит премию от продажи дорогого товара. Но осадочек останется.
Однако, как ни хотелось указать на не совсем правильное поведение Акинфию Демидову, это тот случай, когда стоит сдержаться, чтобы хоть что-то вышло из задумки.
Если всё-таки удастся убедить Акинфия Никитича в том, что в армии в обязательном порядке начнут покупать пушки, которые также в это время могут называться «единорогами», то Россия уже через год, может быть, через два, начнёт получать новейшие образцы вооружения, которые могут сыграть важнейшую роль на поле боя. И стать для противника крупной неожиданностью.
Ну, а тот, кто ошеломил противника, — уже наполовину его победил!
Глава 2
Самое большое несчастье, которое постигло человека — это изобретение печатного станка.
Бенджамин Дизраэли
Москва
17 ноября 1734 года
Нужно ли упрашивать кота съесть рыбку? Я про нормального кошака, а не этого городского, избалованного различными кормами. Порядочный кот всегда спросит: эту давай, а где ещё можно раздобыть такой рыбы?
Вот именно такие ассоциации у меня вызывал разговор с Акинфием Никитичем Демидовым. Я ему про пушку-единорог рассказываю, а он уже отмахивается, мол, чертежи есть, ничего нового он сейчас не услышит, нужно исполнять задумку в металле. И сам смотрит такими глазами… жадными, фанатичными… Мол, дай еще изобретений, которые могли бы принести прибыль!
Я уже заявил, что единорог — это не единственное, что может быть востребовано в русской армии и на флоте, и что я могу нового привнести в артиллерию. Понимая, что у меня не будет постоянной возможности ходить и консультироваться, ежемесячно что-то предлагать Демидову, конечно же, я собирался сразу и по максимуму отработать с этим, без сомнения великим, человеком.
В стороне, в углу огромной комнаты, словно ребёнок, насупившись и обидевшись, сидел Андрей Константинович Нартов. Изобретатели — они такие, словно дети. И если результат их дел и фантазии не принимается обществом, да ещё немедленно, прямо сейчас не приходит слава, то наступает серьёзный психологический стресс.