— Грюнберг?
— Именно. Грюнберг Павел Оттович. К тому времени уже капитан. И, надо же такому случиться, что на том самом фронте, на Юго-Западном, судьба свела его на фронтовых дорогах со своим родственником. И этот родственник занимал еще более подходящую должность, в глазах румынских богачей, мечтавших о спасении своих ценностей, нажитых непосильных трудом. Чиновник путей сообщения, довольно высокого ранга. Да вы его видели, этого железнодорожника. Семен Терентьевич Яхонтов.
— Видела — не то слово. Я с ним несколько дней протусовалась. Не понравился мне этот Семен Терентьевич.
— Ну, не понравился, так не понравился. Главное, чтобы вы не чувствовали большой неприязни к Павлу Оттовичу Грюнбергу. Потому, что нам с вами нужное кое-что от него узнать, а для этого желательно, чтобы вы, Таня, были с ним в доверительных отношениях. Понимаете, какая штука. Общая сумма всяческих драгоценностей, вывезенных из Румынии в Россию во время Первой мировой войны, исчисляется, по современным ценам, — внимание! — десятками миллиардов долларов. Заметьте: миллиардов. Грюнберг и Яхонтов, злоупотребив своим служебным положением, урвали от этого пирога сравнительно небольшие куски. Но только сравнительно. Их добыча, по нынешним ценам, составляет пятьдесят-семьдесят миллионов долларов. Согласитесь, многие люди ежедневно рискуют жизнью за суммы, в тысячу раз меньшие.
— Глеб Сергеевич, а почему все-таки двадцатый год?
— Вы хорошо держите нить разговора. Новая яркая информация не вытесняет у вас из оперативной памяти отправную точку рассуждений. Это вам пригодится, когда будете выспрашивать у Грюнберга о румынских сокровищах. Понимаете, Грюнберг где-то спрятал те огромные ценности, которые присвоил. Мы знаем, что с ним не произошло особо жестких приключений после этой цепочки афер с румынским имуществом, он благополучно добрался до Крыма и всплыл там в двадцатом году. И будучи в Крыму, он считал себя очень богатым человеком. Хотя и не афишировал этого, но явно считал. Он где-то спрятал свою добычу. Вопрос только — где? Об этом может рассказать лишь он сам. В двадцать первом году в Крыму стало предельно неуютно, поэтому посылать туда нашу экспедицию слишком опасно. Опаснее, чем в двадцатый. К тому же, в нашем распоряжении для этого дела не весь двадцать первый год, а лишь небольшая и самая мрачная его часть. Павел Оттович Грюнберг в двадцать первом году погиб.