Вскоре после этого предложено было всем офицерам явиться на регистрацию и объявлялось, те, кто на регистрацию не явится, будут находиться вне закона и могут быть убиты на месте. Офицеры явились на перерегистрацию. И началась бессмысленная кровавая бойня. Всех являвшихся арестовывали, по ночам выводили за город и там расстреливали из пулеметов. Так были уничтожены тысячи людей. Я спрашивал Дзержинского, для чего все это было сделано? Он ответил:
— Видите ли, тут была сделана очень крупная ошибка. Крым был основным гнездом белогвардейщины. И чтобы разорить это гнездо, мы послали туда товарищей с совершенно исключительными полномочиями. Но мы никак не могли думать, что они так используют эти полномочия.
Я спросил:
— Вы имеете в виду Пятакова? (Всем было известно, что во главе этой расправы стояла так называемая «пятаковская тройка»: Пятаков, Землячка и Бела Кун.)
Дзержинский уклончиво ответил:
— Нет, не Пятакова.
Он не сказал, кого, но из неясных его ответов, я вывел заключение, что он имел в виду Бела Куна.
Протокол № 3 заседания Чрезвычайной тройки Крымской Ударной группы Управления Особых отделов Юго-запфронтов в составе председателя В.Чернабрового, членов Э.Удриса и т. Гунько-Горкунова.
СЛУШАЛА: Личные дела 322 человек.
ПОСТАНОВИЛА: Расстрелять по нижеприведенному списку:
/…/
Абрамов Борис Сергеевич — корнет;
Багратион Александр Петрович — дворянин, генерал царской армии;
Белиловский Евгений Кесаревич (Цезаревич) — прапорщик армии Врангеля;
Волков Владимир Николаевич — дворянин;
Воротников Николай Маркович — дворянин;
Гвоздецкий Михаил Григорьевич — служил в полиции;
Губской Алексей Яковлевич — врач санатория для белых;
Двинский Модест Львович — товарищ прокурора;
Жолкевский Владимир Степанович — поручик армии Врангеля;
Козачина Дмитрий Федорович — прапорщик армии Врангеля;
Лебедев Петр Иванович — прапорщик армии Врангеля.
/…/
Председатель Чрезвычайной тройки
Крымской ударной группы
Управления особых отделов
Юго-запфронтов В.Чернабровый
Члены: тт. Удрис, Гунько-Горкунов
Глава 39
Пронзительно прозрачным утром в первой половине октября Таня впервые за многие недели пересекла Перекоп. Глеб Сергеевич уверенно вел массивный джип сухими старческими руками, наматывая сотни километров неважных дорог по антропогенному аграрному и устарело-индустриальному ландшафту, вдоль бесконечных жухлых лесополос, мимо придорожных кустов, густо-белесых от пыли, мимо обрабатываемых и заброшенных полей, мимо остовов колхозных арок, мимо руин бетонных автобусных остановок со следами мозаик ушедшей цивилизации. На некоторых мозаиках еще можно было разобрать угловатые гордые, устремившиеся вперед энергичными грудями и волевыми подбородками фигуры молодых тружеников и тружениц, несущих в дар закромам Родины свои стандартные, стилизованные снопы. Иногда, особенно в районах с длинными бетонными заборами и высокими красно-полосатыми трубами, на полуобсыпавшихся мозаиках попадались фигуры рабочих в касках и кепках, с кузнечными молотами и отбойными молотками, очкастых инженеров с моделями атомов и шлемы-нимбы космонавтов на фоне ракет. Нередко встречались в настенных изображениях также лучи восходящего солнца, маленькие и большие пентаграммы, скрещения серпа с молотом и дети, в пионерских галстуках и без них.