Собака, окрыленная беспокойством, металась на привязи, что держала ее тугим бантом к трубе водостока, нержавеющей змеей спускавшегося по серой стене гастронома. Хозяйка псины, как и Маша Корягина, стоявшая в неимоверно длинной очереди за хлебом, пыталась шиканьем и мольбами приструнить свою подопечную, отчего та лишь еще более распалялась, повизгивая, скуля, припадая на задние лапы и виляя хвостом.
И времени -то было в обрез. Но продукты, заказанные давеча теткой не принести было стыдно. Встретят – спросят… Как же без них?
– Вот я тебе, глупая! – неслось по направлению к собаке и бледный худой кулачок свесился из брюха очереди чуть впереди Маши – Тш-ш-ш-ш! Заткнись!! Но усилия и ухищрения не возымели должного результата – питомец продолжал скакать в дикой пляске, точно очутившись на распаленной жаровне.
– Похоже, не достанется нам хлеба – более себе, чем Маше, процедила обреченно пышная коротконогая дамочка в лиловой шляпе – соседка Корягиной по очереди. Маша решила не поддаваться панике, не покидать своего поста и выждать до последнего, шажок за шажком двигаясь беременным питоном вместе с очередью к прилавку.
Вот уже и ступеньки крыльца… Витрина, через стекла которой доносится перебранка и видна сутолока. Настенная плитка с обрывками рекламы и объявлений – ни дать ни взять отшелушенная вполовину на солнце кожа рептилии.
«Трезвая бригада!!!
Очистим от червей ваш участок, придомовую территорию, строительную площадку, подвалы, гаражи! Останки собираем и вывозим! Не дорого!!!»
Маша подумала что это безрассудство. Даже не глупо.. И не смешно.
В синее горячее небо, с редким ветром, приносящим запахи пота и пыль, огромным тополем вырос ввысь чернобородый столб угольного дыма от пожарища. Валуны его, казалось, были неподвижны и словно бы вклеены в чистую голубую панель грязным куском ветоши, но впечатление это было обманчивым – стоило отвернуться на несколько минут и потом снова обратить свой взор на восток, как становилось заметно что смола дымового столба идет вверх. То пылали оптовые склады на окраине, подле автостанции.
«Один канцелярский,» – подхватил слух Маши обрывки людского гомона в очереди – «Другой с бытовой химией».
– Червей на складской территории пытались запечь живьем!
– Как так?
– А вот так.. Облили бензином и чиркнули спичкой. А огонь возьми и перекинься на пластиковую вагонку!
– Хватило же ума..
– Мой племянник смотрел с балкона в глазок своего цифровика и увидел как на крыше одного из складов сидят люди.. Человек десять – двенадцать.
– Чего же они не уходят? Жизнь не дорога?
– Интересный вы человек! Как же им спуститься вниз, когда под ногами кишмя кишат паразиты?
– Вы же сказали что они сгорели?
– Я ему про Ивана, он мне про болвана! Экий вы непробиваемый, в самом деле. Сгорела там может всего только десятая часть.
Заслушавшись, Маша споткнулась о ступеньку перед самым входом уже в гастроном и слегка потревожила, навалившись, даму в лиловом. «Ох, простите..» – прошептала Корягина, улыбнувшись. Два блеклых глаза снизу вверх обдали ее безмолвной кислотой. Девушка сделала шаг назад, прежде поглядев под ноги, наученная уже опытом стояния в людском киселе и оглянулась через плечо влево, откуда привлекли ее внимание возгласы женского срывавшегося в крик голоса и детского плача – скорым шагом, то и дело дергая за руку ребенка, мамаша волокла не поспевавшего за ней мальчугана лет пяти быстрее к дому, бежевой двенадцатиэтажной башне. По улице, точно преследуя их, пронеслись выбивая пыль из трещин в асфальте, два автомобиля – минивэн и вишневый хэтчбек. Тут же – показалось ли или нет? – Маша услышала крики, скрываемые и приглушенные стеною длинной трехэтажной «сталинки». Через мгновение из-за угла, точно актеры из-за кулис, материализовались и сами хозяева выпущенных парить в зное возгласов – семенящая в страхе пожилая пара и одинокий мужчина вслед за нею. Наряженный в широкого покроя летние кремовые брюки, мужчина в маске бледного перекошенного болью и ужасом лица, волочил отказавшуюся служить ему правую ногу. Стараясь не сбавлять темпа своей неказистой и пугающей «зомби»-походки, несчастный хромой помогал себе переставлять ногу по асфальту вцепившись в колено обеими жилистыми, словно свитыми из прутьев руками, где на правой кисти, не в тон узору синей расплывчатой татуировки, отчетливо виднелась кровь. Нога же, вышедшая из строя, а точнее брючина, кремовая от худощавого живота до колена, у икры до голени со стопой напиталась то тут то там бурыми отвратительными пятнами.