Но на этот раз у России есть возможность строить свою экономику и оборону. Она сохранила свои границы. Мы сумели избежать бессмысленной войны с Западом, которую, безусловно, бы проиграли.
Он остановился на несколько мгновений, давая возможность радикальным и нетерпеливым депутатам зашуметь в несогласии.
— Проиграли бы не в плане военного разгрома, — пояснил, наконец, Дмитрий Сергеевич. — Но… сотни тысяч человек погибших и триллионы рублей расходов. Нужна ли нам такая победа?
Теперь для нас важно сохранять ровные отношения со всеми странами, разумеется, без ущерба для интересов России. Более крупных задач в сфере внешней политики я не вижу. За годы моего президентства Россия не будет излишне активной в сфере на международной арене. Речь идет не о политике изоляционизма, а о разумном выделении наиболее важных сфер, которыми и надо заниматься.
А затем, к удивлению депутатов, президент перешел к внутренней политике. Прошуршав бумажками, он заговорил:
— Теперь наша задача — развивать Россию. Жизнь обычного человека должна постоянно улучшаться. А это требует решения нескольких крупных задач, которые стоят перед государством и обществом уже который год:
во-первых, структурные преобразования экономики;
во-вторых, финансово-банковская реформа;
в-третьих, реформы в юридической сфере;
и, в-четвертых, реформы в сфере социальной, в том числе в сфере образования, здравоохранения, пенсионной и т.д.
Я, конечно же, здесь выделил далеко не все, необходимо решать десятки, если не сотни задач, крупных и мелких, но не менее важных. И только с их решением мы можем честно смотреть в глаза своему народу.
Все мы прекрасно знаем, что эти реформы обозначены еще в конце ХХ века. И с той поры каждый президент заявлял об их приоритетном развитии, чтобы затем забыть о них.
Дмитрий Сергеевич оторвался от бумажек и, улыбнувшись, заметил:
— Поэтому я, хотя по из традиции,тоже должен заявить о их важности. Ну, а как они будут решаться, вы увидите.
Часовая речь президента больше походила на программное заявление, а не выступление в защиту непопулярного договора. Так оно, собственно, и было. Семенов только теперь, сидя в председательском кресле, понял, что президент сегодняшним заявлением не только набрал себе очки, но и сплотил общество. Выдвинув более важные и, самое главное, понятные для людей задачи, он отодвинул в сторону внешнеполитическое поражение, в общем-то довольно далекое для основной части населения. И если сейчас СМИ не будут раздувать содержание Парижских соглашений, то о них скоро все забудут, кроме группки фанатиков и оголтелых славянофилов. А уж как затыкать рот СМИ, Российское государство учить не надо.
Он подождал, пока президент завершит. Спросил в микрофон, есть ли у кого вопросы. Вопросы были. Основная часть депутатов дисциплинированно молчала, входя в политический Альянс победителей, и топить своего лидера им было не с руки. Резвились представители оппозиции. Их было немного — меньше пяти процентов — и ни каких шансов оказать влияние на ход голосования у них не было. К тому же большинство из них также было согласно с программным заявлением главы государства. Но промолчать означало потерять последних избирателей.
И они начали спрашивать. Главным образом вопросы касались самого слабого, как они думали, места в выступлении — утверждения Парижских соглашений.
О, тут они порезвились. Вопросы быстро перешли в гневные речи.
Впрочем, председатель Думы решительно пресекал появлявшиеся нарушения. Если задаете вопрос, то задавайте, а выступать можете в отхожем месте перед унитазом. Последнее, конечно, он не сказал, но имел в виду. Крикунам отключали микрофон, более вежливым разрешали спрашивать.
Романов был спокоен. Куда этим депутатам против разгоряченных оппонентов в ученой дискуссии! Там и выступать толком не дают, и прерывают язвительным словом, а то еще и в рукопашную сойтись норовят. Ученый народ в таком положении только называется интеллигентным.
Здесь же чуть что и раз — спикер останавливает зарвавшегося депутата. Даже не поспоришь.
Он легко парировал доводы оппозиции.
— Вы хотите ради честолюбия нескольких человек втянуть Россию в бесславную войну почти с половиной мира? — отвечал он вопросом на вопрос. — Хорошо, даже если мы бы выиграли, что дальше? Наша экономика завязана на западную. Немалая часть граждан постоянно путешествует и даже живет в западных странах. Россия все равно проиграла бы войну — не военным путем, так экономическим.