— Мы напишем протест, — пообещал Ларионов. — Самый злобный. Хотя, в текущих условиях, вряд ли на него обратят внимания. Если только удастся выторговать какую уступку у гордых бриттов. Сегодняшние международные дела складываются очень напряженно и неудачно для России. А ресурсы у стране не такие, как у СССР в ХХ веке, и не как у России в средневековье.
Мы пока стоим на грани третьей мировой войны. Мировой в том отношении, что весь западный мир готовился на нас напасть.Слава Богу, что на сегодняшний день положение лучше. Хотя на Кавказе война еще идет.
Вы были мне нужны еще несколько дней назад, — продолжил Ларионов, — для контакта с Западом. Ведь вы же считаетесь западником. При чем не только у нас, но и там. Однако события развиваются так, что даже, слава Богу, что вы не нашлись. Все равно бы ничего не получилось. Так что ваш так называемый арест ничем не навредил России… хорошо, правительству, — отмахнулся министр от протестующего движения Романова.
— Более того, — ухмыльнулся Ларионов. — письма из Владимирского централа, то есть ваши две газетные статьи из этого полузаключения серьезно подействовали на английское общество.
Получилось великолепно. Пока правительство Ее Величества занимало антироссийскую позицию и подпинывало другие европейские правительства, рядовые англичане воспылали добрым отношением к арестованному русскому демократу, который сумел в прессе очень просто и понятно объяснить, что не так делается в мире. Если бы вы призвали англичан на баррикады, кое-кто бы рванулся. В общем, агенты Коминтерна отдыхают.
Романов слушал начальника с каменным лицом, но в душе его бушевали бури. Маша-Машенька, как же ты милая великолепно сработала! Ведь ты если и не спасла ему жизнь, то, по крайней мере, репутацию. И остановила нарастание агрессии Запада на Россию.
— Ваши действия в Великобритании, по мнению президента и Совета Безопасности России, заслуживают наивысшей оценки, о чем вы узнаете позже. Ну а теперь о менее приятном.
Он помолчал. Лицо Ларионова сразу резко постарело и осунулось. Чувствовалось, что он переживает не лучшие дни в своей жизни и находится в психологическом напряжении.
— Я, надеюсь, вы в курсе международных отношений и положения России? Оно за последнюю неделю настолько изменилось, словно столетие прошло.
— В общих чертах, — осторожно сказал Дмитрий Сергеевич, страстно надеясь, что Ларионов не станет устраивать ему экзамен. Откуда он мог узнать об этом положении — в постели Маши или находясь под арестом?
Впрочем, министр и не собирался его проверять.
— Вот и хорошо. Хотя, вряд ли пресса, что наша, так и английская, выдает всю информацию и тем более объективно. Наверное, смотрели английское телевидение и читали английские газеты? Из них узнаешь немного.
Ситуация меж тем трудная и очень для России… — он остановился, усмехнулся и поправился, вспомнив поправки Романова относительно чиновников, — для правительства России негативная. К сегодняшнему дню нас практически прижали к стенке. И под дулами всевозможного оружия требуют перейти к переговорам на их условиях. Вот так. Наши военные войну почти выиграли, а дипломаты сейчас ее будут проигрывать.
Ларионов не выдержал и принялся рассуждать, перейдя от фактов к размышлениям.
По его словам, поначалу ничего, казалось, катастрофического не было. С конца апреля началась очередная волна переговорного процесса с Грузией, от которой Романов увернулся, уехав в Лондон.
Поначалу переговоры шли в Москве, а затем российские дипломаты приехали в Тбилиси. Как всегда, переговоры продвигались тяжело и в итоге провалилась.
Ларионов руки после этого не сложил. Конечно, плохо, но, Господи, это было уже сто десятый раз со времен сотворения независимой Грузии в начале 1990 годов. Экспансивные грузины, понимая выгоду по своему, поначалу накаляли обстановку, чтобы выторговать лишний цент. Зато потом потихоньку уступали.
Поэтому российские дипломаты не расстроились и, после срыва официальных переговоров, стали вести неофициальные.
Традиция.
Ну и, как полагается с давних же времен (с начала 1990-х гг.), неофициальные переговоры также шли тяжело, периодически становились на грань срыва после агрессивных заявлений западноевропейских стран и особенно госдепа США. Как только министр какой-нибудь западной страны заявлял об агрессивной политике России или о бедной Грузии, права которой ущемляется, президент Грузии Барбакашвили становился в позу и требовал уступок.
Плавали, знаем. Несмотря на все проблемы, шатко валко, но удалось почти договориться о продлении на полгода существующих нормативных актов. Ларионов уже облегченно вздохнул, рассчитывая немного отдохнуть — и министры имеют право на отпуск, согласно трудовому законодательству.