Затем в памяти нарисовался Стокгольм. Этот город ему очень понравился. Как и Питер, основан на островах. Красавец. Видно, что шведы – не прибалтийские чухонцы. У них все свое – и история, и культура.
Больше всего его удивило надгробие Ярла Биргера. Да-да, того самого Ярла Биргера, который в тысяча двести сороковом году приплыл в устье Невы с войском. И хотел покорить Новгород. Тогда он был молодым зятем шведского короля. Горячим скандинавским парнем.
И юный князь Александр дал ему урок на всю жизнь.
В последние годы либеральные историки с пеной у рта доказывали, что стычка эта была самой обычной. И не такой уж важной в нашей истории. «Вот брехуны! – думал Олег Павлович. – Никакой он не разбойник был, этот Ярл Биргер. Он потом был регентом шведского престола. Четыре года практически правил Швецией. И, между прочим, основал в тысяча двести пятьдесят втором году прекрасный город Стокгольм. И за все это удостоился золотой могилы в центре города возле ратуши, прямо у основания главной башни. Очень сильный и достойный противник. А музей Ваза? Флагмана королевского флота. Это нечто сюрреалистическое…»
Мировой, когда увидел этот уникальный, фантастический корабль, чем-то похожий на воспетый в легендах Летучий Голландец, испытал шок и трепет.
– Если хотите, мы можем взглянуть на Стоунхендж?! – полувопросительно, полуутвердительно говорил между тем юный масон.
Олегу не хотелось тратить драгоценное время на разглядывание кучи камней, расставленных несколькими кругами в поле. Но Марина выказала желание. И он тоже нехотя согласился.
«Ягуар» затормозил на большой обустроенной площадке. И их гид стремительно исчез в похожем на склад здании музейного комплекса.
Они вышли из машины и оказались посреди «стада» больших туристических автобусов.
Мировой с Мариной немедля пристроились к группе русскоязычных туристов, которые только что вывалились из чрева большого «баса». И прислушались к рассказу гида, весьма любопытному рассказу. Женщина-гид в соломенной шляпке отвечала на вопрос дотошной, тощей, как селедка, русской туристки о современных религиях, исповедуемых в Британии.
– Вы знаете, у них здесь сейчас пошло то ли поветрие, то ли мода на древние культы. И набирает все больше сторонников новое интересное течение. Нечто похожее на религию друидов. Это такое дохристианское движение. Верующие собираются в лесах, повторяют и восстанавливают по книгам обряды волхвов, поют гимны друидов. При этом они считают, что это религия творческая. То есть набирают силу такие религиозные течения, которые подвигают человека к творчеству…
Дослушать этот интересный пассаж Мировому не удалось. На тропинке появился их молодой чичероне с билетами и заявлением:
– Везде есть наши люди! И всегда они готовы помочь!
Через пару минут к ним подкатил экскурсионный автомобильчик. И они покатили по специальной дорожке туда, где торчали, словно выщербленные, съеденные ряды зубов, поднятые над зеленой травой каменные глыбы.
В общем, обошли они пару раз вокруг этих камней. Послушали экскурсовода. Как все эти глыбы-монолиты расположены по отношению к звездам. Какие тут ученые обнаруживают хитрости. Ну и так далее. И тому подобное.
И Мировой заметил Затейкиной:
– Вот до чего же люди молодцы! Из придорожной кучи камней извлекают такую кучу денег! А мы, лапотники!
Вспомнил, что у них в Питере даже в самый пик туристического сезона музеи строго блюдут выходные дни. Не хотят работать. И зарабатывать. Все по старинке. По-советски. А времена уже настали совсем-совсем другие.
Тронулись дальше.
Через пару часов езды по узким, сельским дорогам на горизонте замаячили пригороды Лондона.
Лондон в этот раз показался ему каким-то не слишком интересным.
Мировой, скучая, разглядывал пригородные виды столицы Англии. И одновременно вспоминал Петербург. Как искал «масонские места». Стоял перед дверями дома со знаменитой ротондой. Вспомнил и объявление на этих дверях. Мол, если хотите посмотреть ротонду, упрятанную в нашем доме, то звоните некоему Мухаилу, который проводит экскурсии.
Но Мухаил никак не хотел отвечать на звонки его телефона. (Видно, задолбала его праздношатающаяся, любопытствующая публика.)
Вспомнил и свое первое посвящение в ученики: нелепый наряд, закатанная штанина, в одном ботинке. Приставленное к обнаженной груди тонкое лезвие шпаги. Сейчас он уже понимает значение всего этого. Для того чтобы изменить сознание человека, надо для начала вывести его из привычного равновесия, удивить, возмутить, унизить. И уже после того как он, растерянный и жалкий, предстанет перед собравшимися, можно лепить из него, размякшего, как глина, все, что вам угодно.