И испепелил жухрая.
Тут же на Ыхныка бросились жухраи.
Тянули его за руки.
За ноги тащили.
Разорвали Ыхныка на части.
«Звери!
Жухраи — дикие! — Я вскричал. — Ихныка всего лишь убил одного жухрая.
А они его за это разорвали.
Жестокие!
Неужели, мы испугаемся врагов Империи?»
Я выхватил бластер.
МОЖНО БЫТЬ СМЕЛЫМ, КОГДА ТЫ С ОРУЖИЕМ ПРОТИВ БЕЗОРУЖНЫХ..
«Патефонский! — Капитан Башбура схватил меня за руку.
Закричал. — Жухраев — много.
Да.
Они кусают наших товарищей.
Разрывают их на части.
Но мы…
Мы обязаны остаться жить.
Берегись, Патефонский!
Разве ты не видишь?
Ты ослеп?
Ты выколол себе глаза?
Если каждый из нас убьет десять.
Или сто врагов.
То оставшиеся нас разорвут.
Или голых выкинут в космос.
В открытый космос.
Бежим в джунгли.
Пусть космоавтобус достанется врагам.
Все равно космоавтобус не мой.
Он – Имперский».
ЧУЖОЕ ДОБРО НЕ ЖАЛКО.
«Слизкий ты, капитан Башбура. — Я убрал бластер. — Слизкий, но мудрый.
Я не буду называть тебя капитаном.
Ведь ты остался без своего космоавтобуса».
Я побежал.
За мной бежал Башбура.
Он тяжело дышал.
Харкался кровью.
Путался в своей бороде.
Вскоре к нам присоединились наши товарищи.
Те, которых еще не съели.
Вскоре мы устали.
Пиявки сосали нашу кровь.
Птицы клевали в затылки.
Мухи пытались сожрать наши глаза.
Мы сбавили ход.
Отчаянно ругались.
Сначала ругали жухраев.
Потом набросились на Башбура.
Потом переругались между собой.
Каждый обвинял другого.
Вдруг, Башбура крикнул:
«Протирайте ваши глаза!
Впереди дворец!
Мы будем жить во дворце.
Я остаюсь.
Я буду здесь жить!»
КАЖДЫЙ ПРИЛИЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК ДОЛЖЕН ЖИТЬ ВО ДВОРЦЕ.
«Какой же это дворец? — Я поднял голову. — Черный дом.
Железная крыша.
У дворцов крыши должны быть из чистого золота».
«Пойдем!
Узнаем, кто хозяин, — Камискус предложил. — Устроимся на работу.
Работать на врагов — отвратительно, но сытно».
Мы воодушевились.
Пошли быстрее.
Вскоре оказались у ворот.
«Ворота открыты! — Башбура первый вошел. — Чистенький двор».
«Кости валяются, — я фыркнул.
Брезгливо фыркнул.
С ноткой презрения. — Никакой чистоты.
Здесь пировали».
«На палках висят котлы, — мои товарищи переговаривались. — Котлы над жаровнями.
Повсюду сковороду.
Обглоданные кости.
Угли еще горячие.
Посидим немного на земле.
Может быть, выйдет хозяин.
И позовет нас на пир.
Даст денег.
Простит нам за то, что мы его враги».
НАШИ ИМПЕРИИ ВОЮЮТ, НО МЫ НЕ ВОЮЕМ
Мы едва держались.
«Я устал, — я упал на диван. — Тяжелый день.
Бессмысленный полет.
Нас ограбили.
Я потерял все свои накопления.
Но сон у меня никто не отнимет».
Я говорил.
А капитан Башбура уже храпел.
Храпел он громко.
Со свистом храпел.
Я ворочался.
Кричал на Башбура.