Когда папа не работал, то тусовался с друзьями или своей девушкой Джиной, тридцатипятилетней секретаршей, которая работала в агентстве недвижимости. Она напоминала мне Полу Абдул — невысокая, стройная и милая настолько, что сводило зубы. Они встречались уже пять или шесть месяцев, но я видела ее всего несколько раз. Я знала, что это временные отношения, потому что папа никогда не задерживался с девушками надолго. А значит, не было причин для нашего с ней более близкого знакомства.
Отец был похож на Бенисио дель Торо и, несмотря на пару лишних фунтов, нравился женщинам. Естественно, не стоит забывать и о божественном (по его собственному утверждению) итальянском шарме.
— Я собираюсь в пятницу на танцы в Саут Бэй, — сказала я. Отец обычно не запоминал таких вещей, но я все равно решила ему об этом сообщить.
— Не забудь одеть бронежилет.
Я закатила глаза.
— Все не так плохо.
— С каких это пор стрельба в раздевалке — это не так плохо?
Ладно, соглашусь, несмотря на синдром дефицита внимания, отец все-таки кое-что помнит.
— Пап, это было два года назад.
— Того, кто это сделал арестовали и упрятали за решетку? — Когда я покачала головой, он продолжил, — Вот именно. Сейчас творится сплошное беззаконие.
— Да, но парень, слава богу, остался жив.
— Это так утешает. Не могу дождаться, когда ты закончишь эту дерьмовую школу. — Он слизал с пальцев томатный соус и добавил: — Прости меня за мой французский.
Глава 4
География моей жизни: Астория, Флэтбуш и Саут Бэй
Перед тем, как переехать во Флэтбуш десять лет назад, мы жили в Астории, Квинс. Мы перебрались сюда, чтобы отцу было ближе добираться до работы. Он водил электропоезд от Бруклинского колледжа в Бронкс и обратно около миллиона раза в день.
Сейчас мы жили на границе между строящимся Флэтбушем и зеленым районом Мидвуд (или Викторианский Флэтбуш, как называли его белые люди). Поначалу никто не знал, что думать о латино-итальянском ребенке из Квинса. Но, в конце концов, меня приняли и моей любимой едой после пиццы стали ямайские пирожки.
Как и миллион других подростков, я ездила на автобусе в школу в другом районе, чтобы получить лучшее образование. Я подала документы в Саут Бэй, потому что там преподавались основы юриспруденции, которые, по моему мнению, должны были помочь мне при поступлении в колледж. К сожалению, школа стала слишком быстро катиться по наклонной и в прошлом году вошла в пятерку самых опасных школ во всех пяти округах.
Несмотря на то, что большинство учеников в ней черные и латиноамериканцы, учителя — белые. В этом районе не слишком много развлечений: Макдональдс, библиотеки, магазины, невысокие мужчины в ермолках, которые что-то бормочут на идише на углах улиц. Тем не менее, все это отличается от Флэтбуша, где я просыпаюсь по ночам от воя сирен и выстрелов. Переживая, что застрелят одного из моих друзей. Переживая, что мой отец не доберется до дома целым и невредимым.
Глава 5
Танцы
Пятница. Мы с моими девочками: Кью, Мари, Вики и Мелишей, прибыли через двадцать минут после начала, наплевав на то, что в моде — появляться позже. Мы хотели побыстрее пройти фейсконтроль и начать танцевать.
Или, как сказала Мари, первыми выбрать себе подходящую задницу.
Мы стали дружить со второго курса, когда попали в один класс. Кью, Мелиша и я уже знали друг друга. Вики и Мари были новенькими из других школ и держались вместе. Все началось со школьной сплетни. До Мари дошли слухи, что Кью посмеялась над ее прической в присутствии нескольких парней. Ее хотели за это побить, но я пошла к Мари и Вики, чтобы убедить их в невиновности Кью. Они не только поверили мне, но и зауважали, а потом отправились знакомиться с Кью и Мелишей. С тех пор мы были неразлучны. Кью до сих пор убеждает всех, что ничего не говорила, но, зная ее отношение к волосам, я никогда не верила ей.
Мы идеально дополняли друг друга, особенно, учитывая то, что Мари была членом Настоящих Сучек. Ее завербовали на первом курсе, потому что НС переживали, что их обойдут «Крипсы». Они пытались завербовать всех нас, но мы притворились слабыми и наивными — качества, которые ненавидели Настоящие Сучки. Мари же взбесилась, но после парочки драк решила прекратить сопротивляться судьбе и стала Сучкой.
В отличие от других НС, Мари продолжала тусоваться с не членами банды. Она также сказала мне, что главной причиной, почему она вступила в нее были сексуальные парни. Видите ли, она была до ужаса озабоченной.
К моему удивлению, когда мы вошли, зал был забит. Наверное, первокурсниками, но мне было наплевать. Главное, что на танцполе были люди и мы сразу же присоединились к ним.
Музыка была не так уж плоха для диджея, которого наняла школа, хотя он и ставил «чистые» версии таких песен, как ода Акона стриптизершам «I Wanna Love You». Мы подпевали, используя оригинальные слова и танцевали с воображаемыми шестами.
Через час зал наполнился до отказа. Я пыталась рассмотреть в толпе Эрика, симпатичного парня из офиса директора, потому что пообещала себе, что если он появится, то я поговорю с ним только ради того, чтобы доказать Кью, что я не слабачка.
Но его нигде не было видно. Вместо этого я заметила группу подростков, выставляющих на показ свои цвета — в основном в виде бандан и флажков, которые им удалось пронести тайком. Я посмотрела на часы, чтобы понять сколько нам осталось танцевать до того, как начнутся неприятности.
Когда диджей взял микрофон, я ушла с танцпола, чтобы передохнуть и попить.
Как только отдышалась и подкрасила губы блеском, кто-то прокричал мне в ухо:
— Привет, а я тебя знаю.
Он материализовался возле моего локтя из ниоткуда и казался крупнее, чем я помнила. Наверное, потому, что сидел, согнувшись, на стуле, когда я увидела его в первый раз. На нем была толстовка «Пистонс4» и свободные джинсы, которые удерживал пояс с серебряной пряжкой.
Мне захотелось улыбнуться, но я сдержалась, потому что ни за что не собиралась давать ему понять, что рада видеть.
— Я тоже тебя знаю… — ответила я так, как будто не помнила, как его зовут.
— Эрик Вальенте.
— Джулия Де Вино.
— Де — что?
— Де Вино. Это итальянская фамилия. Но по линии мамы я пуэрториканка.
Он улыбнулся.
— Как будто это и так не понятно. Пуэрториканка. — Он произносил «р» так, как будто говорил на испанском. Очень сексуально.
Я слышала собственное сердцебиение даже несмотря на грохот музыки в ушах.
Эрик Вальенте ввел меня в режим сенсорной перезагрузки. Из-за шума нам пришлось стоять близко к друг другу, отчего у меня бунтовали гормоны.
— Я тоже метис, — сказал он. — Отец доминиканец, а мама — мексиканка.
— Милая смесь.
— Они так не думали, поэтому развелись.
Это могло бы стать концом нашей беседы, если бы я не спросила его:
— Кстати, я так и не услышала почему ты переехал в Бруклин?
— Попал в неприятности в Детройте. Ничего серьезного, но мама решила отправить меня сюда, чтобы я начал жизнь с чистого лица. Поэтому теперь я живу с отцом. Этот ответ тебя устроит?
— Устроит, только ты не сказал, что за неприятности у тебя были.
— Правильно, не сказал. — Он подмигнул мне и переключил свое внимание на танцпол.
Черт. Неужели я сказала что-то не так? Или, увидев меня в близи, он решил, что я страшненькая? Мой отец считал, что один кривой верхний клык не оправдывает стоимость брекетов. Наверное, он прав, но я все равно проклинала его за это. К тому же, у меня были прыщи. Я потратила десять баксов на маскирующее средство и надеялась, что оно работает.