— Вам придётся, — мягко, но непреклонно заявил Эдор. — Придётся сделать это на глазах этих людей, дабы никто не обвинил Лигу Ловчих в предвзятости и подмене свидетеля. Трибунал призывает вас дать показания о насильственном обращении в фамильяра разумного существа. Ну же, Флёр!
И я решилась. Стянула ошейник прямо через голову и начала. Несколько дней, пока не оставалась в одиночестве, я не меняла облик. Сейчас тело ныло и жаловалось, пока кости, мышцы, связки переплавлялись в трансформе, кровь горела в жилах, и слабая судорога свела мышцы, когда я скорчилась на полу уже в человеческом теле, стараясь укрыться рассыпавшимися волосами.
— Встаньте, дорогая кира, — попросил Эдор, и я поднялась с пола, не открывая глаз, столь жгучий стыд меня охватил. Посмотреть в глаза людям, которые видят мой позор… Внезапно на мои плечи легло что-то тяжёлое — плащ? — и я рискнула глянуть из-под ресниц. И встретилась взглядом с Ловчим. Эдор укутывал меня в серый форменный плащ Лиги, снятый с себя. Кажется, он-то как раз успел разглядеть всё, что хотел, и глаза его горели весельем и тем мужским интересом, которого так долго добивалась моя… Вивьенн.
— Оборотень! — ахнул кто-то.
— Разумная… в фамильярах!
Я встревоженно огляделась, вцепившись в плащ, краем глаза отметив, что запястья чисты, клятвенный браслет исчез — ну правильно, узы порваны, как и всё, что было на них завязано. Зрители подались вперед, а отец Вивьенн выглядел мрачнее тучи. Сама Вивьенн так и сидела неподалеку, некрасиво открыв рот.
— Трибунал желает знать ваше имя, кира! Или всё же мессера? — голос Ловчего Туана был таким ровным, словно ничего особенного не происходило.
— Мей… Меня зовут Мей Берзари, — ответила я, запнувшись. — Кира Берзари. Как вы узнали, мессеры? Я думала, что никто не догадается…
— Мы могли бы и не догадаться, — кивнул Ловчий Эдор. — Вы заставили нас побегать и поломать головы, кира Берзари. Мы прибыли в АМИ, уверенные, что в деле замешан некто с фамильяром вроде волка или собаки, и целые сутки потеряли в напрасных допросах, пока не погиб баронет Легрэ.
Я покраснела и опустила голову. Вроде и не было в том моей прямой вины…
— Мы ценим, что вы пытались спасти юношу, предупредить нас, и мы понимаем, почему вы не могли открыться никому, тем более — Ловчим. Не смущайтесь, кира Мей, вы делали, что могли.
Я тоскливо вздохнула. Представляю, что скажет Анн Берзэ! Магистр меня размажет по всему Зертану за мои ошибки, реальные и не очень.
— Потом мы искали вас. Я не разглядел вас в темноте, но запах ландыша запомнил, и принялся искать уже девушку, богатую девушку — такие духи весьма дороги! — предположительно оборотня. Мессера Армуа поначалу показалась мне подходящей целью, разве что оборотнем не была, но её если и беспокоило что-то, то отнюдь не вызов демонов, «Грёза» и прочие тайны Академии. Девушка хотела замуж, а мои наводящие вопросы и намёки по делу не замечала. Кто же знал, что её мылом пользуется не только она?
Ой… Как неловко-то! Лицо словно хреном натёрли, так горит. И все эти люди всё ещё на меня смотрят…
— А потом мессера Армуа подлила мне аморею. Представьте моё изумление, когда я испытал влечение к двум объектам сразу: прелестной девице и очаровательной капюшонной крысе. К животному! Чтоб вы знали, кира Берзари, приворожить амореей человека к животному невозможно! Тогда я и вспомнил о крысе, которая попалась мне вскоре после расставания с очаровательной адепткой, пахнущей ландышем. Разумеется, сразу же отбросил эту глупую мысль, но общаться с хорошенькими адептками продолжил: пока все наблюдали за моим якобы ухаживанием, мои старшие коллеги проделали титаническую работу. И всё это время маленькая капюшонная крыса совершала внезапные и странные поступки и попадалась мне в тех местах, где ей нечего было делать, при этом я был совершенно уверен, что хозяйка её никуда не посылала. Крыса, пахнущая ландышевым мылом, крыса, носящая ошейник с ментальной защитой. Крыса с совсем не крысиными повадками и реакциями.
Я отчаянно покраснела и закрыла глаза, вспоминая, как лежала на ладони Ловчего и позволяла ему… слишком многое позволяла. А Ловчий продолжал:
— А потом я снова встретил безымянную адептку, и снова адептка исчезла в общежитии, а мимо входных дверей пробежала та же крыса. Ладно бы, возвращалась с прогулки, но что фамильяру делать на нежилом этаже? Пришлось спускаться в цоколь и исследовать все кладовки и прочие помещения. Как это обычно и бывает, кое-что интересное я нашёл уже под утро. В самом дальнем помещении никто не бывал едва ли не годы, пыль толстым слоем лежала на полу. И в этой пыли отчётливо виднелись следы маленьких женских ножек — босых и обутых — и крысиных лап. В одном из шкафов я обнаружил и форму Академии. Забирать сразу не стал, но над дверью поместил артефакт, который должен был дать мне знать, если кто-то войдёт в кладовку.