- Нет! – из глотки вышел жалкий хрип, Иртольт откашлялся, - нет, Мирамир, я его не убивал! Зачем мне это делать? С Назарием мы вчера всё обсудили и разошлись по домам. А у Горины я сразу лёг спать.
- Барьян?
- Глубокой ночью они разошлись. Староста Назарий ушёл вместе с имперцем, потом вернулся один и отправил меня домой.
- Кто к нему потом заходил, не видел?
- Нет, я ж домой пошёл. Староста какой-то задумчивый был, я не стал ему докучать…
- Ясно, что имперский ублюдок дождался, пока Барьян уйдёт, и вернулся. Давай вздёрнем его рядом с Назарием. Это будет справедливо!
- Постой, Ладибор, надо разобраться. Повременим пока вешать. Передай мой приказ – из Волчьего Лыка никого не выпускать. И впускать только по моему слову.
- Да, староста, - Ладибор зыркнул на Иртольта и вышел, в дверях столкнувшись с невысоким сухоньким человечком.
- Здравствуй, Негода. Видишь, беда у нас.
Человечек всплеснул руками при виде Назария и засуетился возле трупа. Других эмоций от него не последовало, из чего Иртольт решил, что Негода – местный знахарь или лекарь.
Негода придирчиво осмотрел труп: опускал покойному веко, приподнимал губу, заглядывал под рубаху, рассматривал пятна на полу, и всё это время безостановочно шевелил губами, что-то беззвучно бормоча.
В трапезной воцарилась мёртвая тишина, словно покойный заразил всех своей смертью. Наконец Негода отошёл от Назария и повернулся к остальным, вытирая руки тряпицей.
- Ну что сказать, Мирамир… Шея у старосты не сломана. Получается, когда ему жилу на бедре открывали, был жив ещё.
- Как это понимать, Негода? – Мирамир поражённо уставился на знахаря. – Я так думал, его в драке зацепило.
- Да не было никакой драки. Набросили петлю на шею и подняли аккуратно - у старосты ссадин нет, под ногтями только волокна от верёвки. А после уже штаны с него скинули и порезали – вот здесь. После такого разреза кровь хлестать начинает, но, гляжу, нет её нигде кроме как под Назарием. Значит точно уже подвешенного полоснули.
- Но зачем? Чтобы сильнее мучился?
- Может и так. А может, и чтобы узоры эти на полу нарисовать.
- Негода, ты в своем уме?! Плетей захотел?!
- Да тут, изволь посмотреть, пятна крови на полу. Не так ясно уже видно, с Назария, понимаешь, ещё кое-чего натекло… В общем, здесь четыре лужи: одна посередине и три по углам. Та, что посреди – понятно, но остальные? Никак не могли они сами натечь.
- А если судороги?..
- Чтобы такие лужищи, да ещё и ровным треугольником? Это Назария какое-то время придерживать надо было.
Мирамир надолго вперился взглядом в следы крови на полу, не поднимая взгляда, процедил:
- Получается, отца подвесили за шею, открыли жилу, а после раскачивали, пока с него хлестала кровь?
Негода сконфуженно вздохнул:
- Получается, так, Мирамир.
Сын старосты отвернулся от мертвеца. Он был страшен, бледный, с туго сжатыми челюстями. Словно сквозь силу он процедил:
- Барьян, позови людей. Отца надо отнести на ледник. Сударь, можете идти. Пока.
Иртольт на ватных ногах вывалился из дома, нетвёрдо зашёл за угол и, наконец-то, проблевался. Далеко не последний раз за этот день.
* * *
Можно сказать, что в нужнике было даже уютно. Будка крепкая, построена ладно, ни одного зазора. Сидение теплое, без заноз и заусенцев. Неприятных запахов, по крайней мере, до визита Иртольта, почти нет. Разве только под потолком густо раскинулись тенёта паутины, но их не убирают, видимо, с умыслом – прорежать поголовье настырных мух. Чтобы изучить обстановку, у Сежда было очень много времени.
В кишках словно гулял влажный колючий ком, вслепую ища выход наружу. Иртольт попеременно то высиживал над срамной клоакой, то склонялся над ней, выворачиваемый рвотными спазмами. Поначалу в дверь скреблась Горина, но тактично ушла. После приходил Всенд, но при звуках, раздавшихся за дверью уборной, даже не договорил и ретировался.
…Пировать в отчем доме у Сеждов не было принято, а попоек с братьями-академистами Иртольт избегал. В общем, так плохо ему не было никогда. Казалось, он торчит здесь уже не один день, а спазмы не прекращались, и скоро уже внутренности полезут наружу. Разве что есть время обдумать свои дела.