- Ну посмотрите же на меня! Это ведь я вашего старосту убил!
Но Иртольт, конечно, промолчал и хмуро уставился в землю под ногами. За этим занятием его и застал Всенд.
Юноша примостился на завалинку рядом с имперцем. Сидели молча, под лучами вечернего солнца, обиженного таким равнодушием со стороны столичного гостя.
- А в Алегарде холодно зимой?
Иртольт взглянул на юношу и невесело усмехнулся.
- Обычно нет. Даже Аэль не всегда замерзает. И снега немного. Зато очень ветрено. Зимние ветра, Всенд, — это просто беда.
Парень воровато оглянулся по сторонам и склонился к Сежду:
- Сударь, я хотел у вас кое о чём попросить. Когда всё закончится, и вы отправитесь домой… Заберите меня с собой.
Иртольт удивлённо посмотрел на парня. Тот выглядел смущённо, но смотрел на младшего канцелярия решительно и яростно.
- Но зачем тебе уезжать? Здесь твой дом.
- Да мне всё уже здесь обрыдло, сударь! Каждый день одни и те же лица, одни и те же заботы. Тот же лес, та же река. За Волчьим Лыком находится огромный мир, а я как будто сижу на его обочине. Возьмите, сударь, не пожалеете. Вдруг помощь какая в дороге понадобится… А в столице я могу быть вашим слугой. А если вам слуга не нужен, то я дальше уж как-нибудь сам!
- А что на это скажет Горина?
Всенд помрачнел:
- Ничего хорошего. Но она поймёт со временем, я уверен. К тому же не одна остаётся, с Аськой.
«Ну насчёт Аськи мы ещё посмотрим», – мелькнула в голове шальная мысль.
- Ладно, я не против, Всенд. В пути действительно тяжеловато одному.
Парень расцвёл, казалось, он даже немного приподнялся над завалинкой. Схватив руку ошалевшего Иртольта, он затряс ею, словно пытаясь оторвать пару пальцев на память.
- Спасибо, спасибо, сударь! Вы не пожалеете! Я это уже говорил, да? А, неважно! Вы дельно решили, сударь! Со мной горя не будете знать!
Казалось, юноша готов был уже сейчас сорваться домой и собирать свой нехитрый скарб. Иртольт кое-как вырвал руку из лапищи запольца – пальцы ему ещё пригодятся, а новые вряд ли вырастут.
- Погоди благодарить. Меня ещё домой никто не отпустил.
- Как же? – удивился Всенд. – Так ведь ясно же, что вы здесь ни при чём! Вы ж как пришли от старосты, сразу уснули и проспали до утра, а до избы он сам вас провожал.
- Откуда, тебе знать, что я не вставал до утра? Ты ведь тоже спал.
Всенд недоумённо взъерошил волосы и нахмурился, размышляя. Но потом широко улыбнулся:
- Шутите, сударь.
- Конечно, шучу, - вздохнул Иртольт, - да только пока этого душегуба не найдут, хода мне из Волчьего Лыка нет.
- Так надо, значит, его поймать!
Младший канцелярий невольно улыбнулся простоте юноши. Как всё просто у него получается! Действительно, и как он раньше не догадался? Надо просто поймать супостата, и дело с концом.
- И как же его поймать, Всенд? Мы не знаем, кто он, не знаем, зачем он погубил старосту.
Юноша сразу поскучнел.
- Это дааа, - протянул он.
- Узнать хотя бы, что значат эти рисунки на полу. Не зря же убийца их оставил. Но тут явно колдун нужен. Слушай, Всенд, - Иртольт вспомнил о монете, которую недавно подарил Осении, - а Дубий Лист – колдун?
- Да, сударь, конечно. Знатный чародей.
- Вот бы с ним потолковать для начала. Вдруг бы он разъяснил, что это за обряд провели со старостой…
Всенд довольно заулыбался и по-отечески положил руку на плечо Иртольта:
- Ну, это как раз не трудно устроить, сударь.
* * *
- А что ты нам за это дашь?
Всенд оказался не просто полезным – незаменимым. Если Иртольта местные старательно не замечали, то к сыну Горины все относились приветливо и охотно заводили с ним разговор, несмотря на чужака, что стоял за его плечом. Сразу было видно, что Всенда в Волчьем Лыке любили.
Довольно скоро попутчики узнали, что со дня на день будет резкое похолодание, потому как поясница у Лукиния ноет страшно, а это верный признак. Ехин точно бегает к соседке – в последнее время всегда довольный, весёлый, с женой ласковый и даже по дому всё делает. Ковун всё не может простить Мстиста за то, что тот выбил ему зуб. Хотя было бы из-за чего! Во-первых, зуб – не глаз. А во-вторых, сам ведь в драку полез. Говорили ему сто раз, чтоб не пил, тем более бормотуху, которую дед Петло гонит. И так дурной, а после неё вообще…