Вот только про Дубьего Листа никто ничего не слыхал и не знает. Иртольт уже совсем отчаялся, когда Всенд остановил стайку пробегавших мимо детей.
Мальцы сгрудились вокруг парня, зыркая хитро и воровато. Самый рослый, видимо, главарь этой ватаги, начал торговаться.
Всенд, задумчиво почесал подбородок:
- Хм, что же я вам за это дам… Подзатыльник каждому, а тебе, Далька, - два, - парень ловко цапнул вымогателя за ухо и аккуратно вывернул. Мальчишка совершенно не по-геройски взвизгнул. – Ну? Где Дубий Лист?
- Не знаю! Не знаю я! У Онежки спроси, она вчера с ним оставалась в паутинки играть, когда мы по домам пошли!
- Другое дело, - Всенд выпустил ухо мальца и ухмыльнулся. – А Онежка-то почему не с вами?
- Мамка её послала птиц кормить, - обиженно пробубнил Далька, потирая ухо. – Да ну тебя, Всенд. Погнали! – бросил он остальным, и ватага умчалась по своим важным делам, недоступным для понимания взрослых.
* * *
- Три раза его обыграла! – с гордостью рассказала Онежка. До этого она понуро бросала корм бестолковым курам, явно тоскуя, что занимается домашними делами, пока настоящая жизнь проходит мимо. Но, узнав, что у Всенда и имперского гостя к ней дело, оживилась и затараторила, периодически сдувая с лица смоляную прядь.
- Раньше-то он всегда выигрывал, но я готовилась, со всем Волчьим Лыком переиграла. И Лист мне не поддавался! –девочка грозно зыркнула на Всенда. Тот примирительно поднял руки, мол, даже и не мог такого подумать.
- Хотя вообще он странный был вчера, задумчивый какой-то. Я, знаете, такой бываю, когда у мамки хочу попросить чего и никак не решусь. Думаю всё, как лучше подойти, что сказать, и могу мимо ушей пропустить, что говорят, или сделать не то… Но в паутинки я честно выиграла!
- Это я даже не сомневаюсь! Каждый в Волчьем Лыке знает – лучше Онежки в паутинки никто не играет, - девочка довольно раскраснелась. – А ты не знаешь, куда Дубий Лист потом пошёл, когда вы доиграли?
Онежка хихикнула в кулачок и стрельнула глазками во Всенда:
- От чего ж, знаю. К Натушке – Вдове. Она как увидела Листа, вцепилась в него и утащила к себе. Чуть не на закорках уволокла.
* * *
Хотя Натушка действительно была вдовой, со смертью мужа она явно свыклась и пришла к выводу, что жизнь продолжается (у неё, конечно, не у мужа). Траур женщина не носила, и гостям очень обрадовалась. Не успел Всенд и слова сказать, как спутники уже сидели на широкой скамье во вдовьей избе, а Натушка наливала им какой-то бормотухи (сама делала, на меду и бруньках, только попробуйте, в тело сила сразу прильёт). Иртольта настойка очень испугала. Причём даже непонятно, чего имперец опасался больше: немедленного прилива силы, пока он не успел сбежать от весёлой вдовы, или того, что этот чудотворный эликсир был явно хмельным, а Иртольт твёрдо решил больше не пить. Никогда.
В общем, он только смочил губы, довольно хмыкнул и уважительно уставился в содержимое кружки, пряча взгляд от горящих глаз вдовы.
- Да, конечно, заходил давеча. Как он вовремя появился – у меня с коровой такая беда случилась! Во время дойки. Обхватишь вымя, потянешь за сосок – а она в крик. И ни в какую не доится. А я же чувствую – полна молока, всё Лыко могу напоить… Лист осмотрел её, что-то пошептал, дымом окурил, травы какой-то дал – как рукой сняло. Потом сказал мне, что хворь эта называется – тугососковость, - вдова подалась вперёд, словно демонстрируя неведомую болезнь на себе. Иртольт нервно сглотнул.
- А может, тугодойкость? – немного охрипшим голосом переспросил Всенд.
- А может и так, - вдова откинулась назад, победно осматривая гостей. – Но он, как корову-то излечил, сразу ушёл.
- Как? Натуша, он… разве не у тебя?
- Нет, - вдова тяжело вздохнула, - сказал, дела у него, срочно надо убегать. Я так поняла, что он вообще из Волчьего Лыка ушёл. На ночь-то глядя…
* * *
- Не уходил Дубий Лист.
Дружинник на воротах, через которые Иртольт въезжал на хутор, кажется, вечность назад, недовольно хмурился, поглядывая на чужака, но Всенду всё-таки, хоть и сквозь с зубы, ответил.