Пришёл он к Петло уже затемно.
- На закате пъишёу, у меня как аз настой из опят подоспеу… Как съеза! Гуоток сдеуаешь – вкусно! Хоть и къепкий, но къепость вообще не чувствуется. Как съеза….
- Так что Дубий Лист?
- А что Дубий Уист? Хоуошо посидеуи, выпиуи номано так. Гуавное, на утъо – ни в одном гуазу, как-будто не пиу. Настой из опят – вещь! Я и сегодня два къугая осадиу – и видите, тъезвый.
- А Лист что, остался у тебя?
- Не. Сказау, есть у тебя нечего. Так еда – она ж хмей весь куадёт. А зачем ж я тогда пиу?.. К Бъедуну, сказау, пойдёт ночевать.
Всенд облегчённо вздохнул и поднялся из-за стола.
- Ну, бывай, дед Петло! Не хворай!
Хозяин отмахнулся и клюнул носом. Силы брови заканчивались.
* * *
Солнце запуталось в кронах деревьев и постепенно тонуло в пучине лесного моря. На Волчье Лыко навалились сумерки – скоро придётся пробираться наощупь.
Всенд подрастерял свой пыл и шёл неторопливо и задумчиво. Иртольту вспомнился вчерашний разговор с Дубьим Листом. Как он там говорил: везде был, нигде не остался? Вот уж действительно! Где же ты прячешься, сволочь? И, главное, почему?
Слушать звуки готовящегося к ночи Волчьего Лыка было уже невмоготу.
- Всенд, вот скажи мне, зачем Дубий Лист вообще пошёл к этому пропойце? Пропащий же человек.
- Зря вы так, сударь. Петло – душевный мужик на самом деле. И в настоях толк знает как никто другой.
- Да? – недоверчиво хмыкнул Иртольт. – А тот, к кому мы сейчас идём, что, так охоч до ваших баб? Прозвище уж больно…говорящее.
Всенд хохотнул:
- Вы не расслышали, сударь. Бредун его зовут. Рыбарь он, с бреднем ходит. Потому так и прозвали.
Сети, большие и малые, были развешаны по всему двору Бредуна, сушились, ждали починки, или просто о чём-то переговаривались на слабом ветру. Сам рыболов восседал среди них, словно водяной, и правил невод в неровном свете из окна. Был он поджарый, заросший, с ловкими пальцами и отстранённым взглядом. Возле его ног тёрлись несколько котов, ласковых и назойливых от рыбного духа.
- Здрав будь, Бредун! – Всенд протиснулся меж сетей и подошёл к рыбаку.
Тот задумчиво осмотрел пришедших, словно размышляя, стоит ли отвечать. В итоге процедил, смотря при этом исключительно на Иртольта:
- И ты не хворай, Всенд. С чем пожаловал? Горина за рыбой послала? Или Мирамир?
- Нет, Бредун, рыба не нужна пока. Мы Дубьего Листа разыскиваем, думали, может выручит - скотину надо подлечить. Да вот не сыщем его никак. Дед Петло говорит, что Лист вчера к тебе пошёл переночевать.
Бредун презрительно скривился:
- Дед Петло всегда говорит. И всегда – охинею. Мог бы и помолчать иногда. Нет здесь Дубьего Листа и не было.
Всенд обречённо переглянулся с Иртольтом.
- Но как же…
- Нет его здесь! – вскинулся Бредун. – Не приходил! Идите себе подобру, дел у меня невпроворот!
Рыбак приподнял невод и встряхнул его, будто хотел, чтобы тот очнулся и подтвердил – занят Бредун, чинит меня. Но в этот момент дверь избы распахнулась, громыхнув о стену, и в проёме показалась чья-то массивная фигура. Иртольт в страхе сжался: почудилось на миг, что из дома ломится очумелый медведь или вообще какое-то сказочное страшилище. Впрочем, Сежд сразу понял, что ошибся, и ему стало ещё страшнее.
- Дверь снесёшь мне, Ньяр! – проворчал Бредун, без особого, правда, зла.
Волчий пастырь выбрался из явно тесной для него избы. Меха он скинул, но меньше всё равно не казался. Его безразмерная рубаха была покрыта разводами пота, словно вспрела, пытаясь удержать налитые силой мышцы и не лопнуть от усилий. Ньяр тяжело дышал, глаза свирепо выкатились, в чаще бороды посверкивали крепкие зубы. Не иначе, бросится сейчас и разорвёт.