- Заводи гостя в лечебную, - Негода глубоко, сладко зевнул и скрылся в глубине дома.
Убежище лекаря больше напоминало жилище какого-нибудь сказочного колдуна. Под потолком висели пучки сухих трав, на бесконечных полках толпились склянки с порошками, зельями, мазями, узнаваемыми и неузнаваемыми частями животных в растворах. На столе блестели начищенные орудия лекаря. Иртольт побыстрее отвернулся, не став их разглядывать – слишком они напоминали о недавней пыточной. Сонм запахов ворочался в воздухе, сплетаясь в неповторимый аромат лечебницы: шлейф микстур и лекарств, легкое послевкусие болезни, неуловимый акцент смерти.
Ладибор сбросил с себя Иртольта на низкий стол в дальней комнате, накрытый чистой тканью. Здесь причудливых склянок было поменьше, зато пугающий аромат лечения стоял более терпкий. На миг у раненого возникла предательская мыслишка попросить Ладибора остаться. Но тот избегал смотреть в сторону спасённого, как-будто, попав к лекарю, Иртольт перестал существовать. Дождавшись прихода Негоды, дружинник повернул к нему своё холодное лицо и промолвил:
- Оставляю вас. Срочные дела, сам понимаешь.
- Конечно – конечно! – маленький человечек суетился со склянками, уже позабыв про Ладибора. – Мы тут справимся, не переживай… Вы, сударь, ложитесь на стол. Да-да, на живот. Голову на бок… Аккуратнее. Так…
Иртольт почувствовал на затылке легкие быстрые прикосновения лекаря и зашипел сквозь зубы.
- Что ж, сударь, приложились вы знатно. Череп вроде выдержал, трещин не должно быть, но ушиб серьёзный. Сильно мутит? А что вы хотели, дорогой мой, голова – не яблоня, её сотрясать нельзя. Можно и дух вытрясти. Как вас так угораздило? С печи упали?
Иртольт замешкался с ответом. Можно ли здесь рассказывать про пастыря? Хотя с чего он должен что-то скрывать? Пускай каждая собака знает, что он невиновен!
- Это Ньяр меня приложил. Хотел допытаться, где староста золото спрятал. Назарий-то ему так и не сказал.
Негода тяжело вздохнул и покачал растрёпанной головой:
- Скверно. Всё-таки сгубил себя Ньяр из-за этих денег… А вам повезло, сударь, что в живых остались. Это очень опасный человек. А может, после стольких лет житья с волками, и не совсем уже человек.
- Я бы и не спасся. Меня выручил Ладибор.
- Даже так?! Хм, неожиданно… Вот, сударь, извольте взглянуть – жидкое золото Заполья.
Иртольт приподнял голову. В руке Негоды был маленький пузырёк с розоватой жидкостью.
- Волчья слеза. Я уже разбавил её с соком волчьей ягоды. Враз поставит вас на ноги.
Сежд отшатнулся, насколько позволяла неудобная поза и раскалённый добела затылок:
- Это что, надо пить?
Негода захихикал, взял в руки чистую тряпицу и сбрызнул её жидкостью из флакона:
- Можно и пить, конечно. Отравитесь, правда, и умрёте, скорее всего… Голову на стол положите. Так, осторожно…
Иртольт приложился щекой к прохладной поверхности стола и прикрыл глаза. Мир плавно поплыл в сторону, голова начала противно тяжелеть и наливаться мутью. Казалось, тупая боль стала твердеть и обращаться в камень – попроси его сейчас встать, придётся помогать руками, чтобы приподнять выросший из плеч булыжник, покрытый с северной стороны красным мхом.
Негода приложил тряпицу к затылку, и Иртольт зашипел. Но вспышки боли не последовало. Сежд вообще ничего не почувствовал, только лёгкое мягкое прикосновение. Лекарь ловко обмотал тряпицу вокруг головы имперца полосой ткани и отступил, любуясь проделанной работой.
- Ну вот и славно, сударь. Теперь отдыхайте… Нет-нет, не вставайте, я вам сейчас подушку под голову принесу… Что вы, ни в коем случае не помешаете – время раннее, думаю больше никого не принесёт.
Лекарь скрылся за дверью. Иртольт мутнеющим взглядом смотрел ему вслед. То ли волчья слеза так действовала, то ли прошедший стервозный день его вымотал, но Сежда начало клонить в сон, мысли путались, дверной проём начал оплывать и таять. Пока нельзя спать, он ведь что-то хотел спросить! Иртольт постарался сосредоточиться, фигура вернувшегося Негоды приобрела чёткие очертания. Лекарь подложил под голову имперца мягкую подушку и с какой-то даже нежностью прошептал:
- Замечательно. Всё, что вам нужно – немного покоя, сударь. Можете подремать.