Всенд ожидал на улице с двумя вёдрами воды. Сежд с наслаждением скинул с себя пыльные сюртук и рубаху и наклонился, ловя руками струю из предупредительно наклонённого ведра и брызгая холоднющую воду на шею, спину, лицо, волосы. Казалось, вместе с пылью и грязью с него смывались паскудные дни, проведённые в дороге в эти заповедные места.
Иртольт с блаженным кряхтеньем разогнулся и принял чистую ворсистую ткань из рук Всенда. Юноша был явно взволнован и с нетерпением ждал, пока имперец вытрет лицо и волосы, чтобы выпалить:
- Сударь, а вы часто бывали в столице?
Иртольт с интересом взглянул на паренька. Тот замер, ожидая ответа или гневной отповеди, испуганный собственной храбростью.
- В Алегарде? Да, конечно. Я оттуда родом.
Глаза юноши жадно заблестели. Очевидно, он до последнего опасался, что гость окажется снобом и не снизойдёт до общения с ним.
- А вы расскажете про него? Знаете, я никогда не был…
- Всё, я убежала! – в дверях стояла улыбающаяся Горина. Парень испуганно съёжился и замолчал. – Всенд, накорми гостя. И не приставай к нему со своими расспросами! – хозяйка шутливо погрозила сыну и заторопилась к старосте.
* * *
Не иначе, в роду у Горины были сильные чародеи: наколдовала хозяйка знатно. На столе ждали гостей квашеная капуста с красными глазками клюквы, маринованные сопливые грибочки неизвестного происхождения, кубики сыра, политые жидким янтарным мёдом, вяленая птица, жирная рыба, обжаренная с диким луком, чернявая ежевика и кувшин холодного травяного отвара.
После сухого походного пайка это застолье показалось Иртольту императорским. Тугое вяленое птичье мясо оттенялось хрустящей кисло-сладкой капустой, грибочки масляно скользили по нёбу, оставляя уксусный след, рыба хрустела жареным лучком, терпкий сыр таял во рту, смешиваясь с горько-сладким мёдом. Всё это венчалось сладкой ежевикой и освежающим чаем… Иртольт совсем размяк, лениво улыбаясь тёплому чувству сытости, разливающемуся по усталому телу.
Увидев, что имперский гость благодушно улыбается, Всенд осмелел:
- Сударь, расскажите про Алегард, а? И про другие места, где вы побывали. Стыдно сказать, в этом году семнадцать зим мне будет, а я нигде окромя Волчьего Лыка и не бывал. Ну ещё в Ветвянах разве что, и на Болотном Торжище... И у волчьих пастырей один раз, но там недолго… И у бондаря Вадея, но это же совсем рядом.
- Хм, ну что бы тебе рассказать…Всенд, да? Алегард, приятель, самый красивый город на земле. Все его улицы вымощены булыжником, дома высокие, по три – четыре этажа…
Иртольту, по правде сказать, льстило такое внимание. Парень так смешно распахнул глаза и приоткрыл рот, что младшему канцелярию захотелось удивить его. В центре Алегарда действительно же высокие дома и вымощены дороги, а что находится на его окраинах – Всенду знать не обязательно. Склады, закопчённые таверны, бордели, игорные дома – зачем об этом слушать лесному юнцу?
- На широких площадях фонтаны – это такие каменные чаши, из которых в жаркие дни бьёт вода (которые охраняет городская стража, чтобы нищие в них не стирали вещи), тенистые парки, по которым так приятно гулять днём (и так неприятно – ночью). Алегард расположен на двух берегах широкой и чистой реки Аэль (в месте протекания через город не такой уж широкой и чистой). Берега соединяют два изящных, прочных моста…
Иртольту послышался какой-то скрип за спиной, но он, увлечённый, не обратил на него внимания. Изба, что с неё взять. Явно в ней постоянно что-нибудь да скрипит.
- Сударь, а вы видели императора?
- Сифрида Первого? Да, много раз (правда, издалека). Так же близко как тебя сейчас. Когда я окончил с отличием академию, он лично мне вручил…
За спиной хихикнули. Нет, теперь точно не показалось. Иртольт оглянулся, и все мысли разом вымело из его головы, оставив рот сухим без заготовленных слов.
Дверь в дальнюю комнату была приоткрыта, и за ней стояла самая красивая девушка, которую Сежд видел в жизни.
Это была, без сомнений, дочь Горины. Те же огромные васильковые глаза, такие же пшеничные волосы, только у незнакомки они были коротко острижены и торчали в разные стороны, отчего девушка казалась немного заспанной и ещё более милой. Иртольт вроде где-то слышал, что в Заполье женщины отпускают косы только после замужества. Аккуратный носик, пухлые спелые губки, здоровый румянец, какого никогда не встретишь у горожанок. На девушке было надето серое неприталенное платье до щиколоток из грубой ткани, но Сежду казалось, что будь на ней хоть пыльный мешок, он всё равно не смог бы украсть ни крупицы красоты у своей хозяйки…