«Подонок ты, Дирвен, – подумала тайный агент службы благоденствия Хенгеда Кренглиц, утирая с лица пивные брызги. – Маленький, наглый, хвастливый, ничтожный подонок!»
Пострадала главным образом шляпа, на лицо и на старенькое пальто с пелериной попало меньше. Веранда, где сидели эти недоумки, находилась на первом этаже над высоким цоколем, и девушка разглядела, что пивом ее окатил не кто иной, как бывший любовничек – первый амулетчик треклятой Ложи, которого Хенгеда минувшей весной завлекла в западню и похитила. То, что его потом не устерегли, не ее вина, она свою работу выполнила аккуратно.
Эту мерзкую выходку можно было бы считать местью, но Дирвен, никаких сомнений, Хенгеду не узнал. Если б узнал, кинулся бы задерживать овдейскую шпионку, поднял бы тревогу. Нет, угробище просто-напросто выплеснуло свое пойло через ограждение веранды, не подумав о том, что может облить кого-то из прохожих. Поступок вполне в духе этого свиненка.
Она зашагала дальше. Домой, хотя вначале собиралась обойти еще несколько заведений. Спасибо Дирвену, от нее теперь разит пивом, как от подвыпившей разбитной девицы, а по легенде она барышня из разорившегося, но приличного семейства. Приехала из провинции в Аленду, чтобы ухаживать за престарелым дядей (ушедшим на покой интендантом, которого овдейская разведка в свое время поймала на незаконных сделках).
Деловитая миловидная провинциалочка Райченда Шумонг скупала по ресторанам и у прислуги из богатых домов использованную заварку дорогих сортов чая, которую потом сушила и продавала хозяину лавки «Бакалейные чудеса». Пресловутые чудеса в том и заключались, что стесненный в средствах гурман мог приобрести «самый лучший чай из вторых рук» или «отменнейшие изысканные пряности», которые уже побывали в супе.
Этот скромный промысел позволял ей всюду бывать, собирать информацию, завязывать разнообразные знакомства. Пока улова было негусто: улыбчивый, словно лакированная куколка, сиянский торговец, втайне финансирующий одну из фракций Ложи, и стареющий придворный интриган, еще до Хенгеды спутавшийся сразу с тремя иностранными разведками – аснагисской, сиянской и нангерской. Она рассчитывала с их помощью добраться до более интересных фигур, и хвала всем богам, что в этот раз ей не придется иметь дело с Дирвеном!
Черты лица Хенгеде слегка изменили с помощью чар, которые обновлял раз в три-четыре дня маг-резидент, вдобавок свои светло-русые волосы она выкрасила в темный каштановый. Уже не ветреная девица Тамрила, с которой «случайно» познакомился на улице Дирвен – совсем другая барышня, строже и старше. Ей было не восемнадцать, как она тогда наврала этому поросенку, а двадцать четыре.
С ностальгической грустью думая о том, насколько же приятней было бы встретить Новый год в родной Овдабе – но служба есть служба, Хенгеда Кренглиц была потомственной амулетчицей-службисткой, чем тихо гордилась, – она вышла из переулка на площадь Стихотворцев.
Площадь эта находилась возле Театра Чтецов – небольшого белого здания, убранного по случаю праздника голубыми и зелеными фонарями. Они висели на торчащих из стены крюках, и ветви заснеженного кустарника в их свете искрились россыпями изумрудов и сапфиров. Сбоку была прислонена забытая лестница. На фоне этой декорации перед собравшейся публикой выступал жонглер – рослый парень в звериной маске и серебристом парике, с великолепным пушистым хвостом, на который, верно, ушло не меньше дюжины ценных шкурок. Этот хвост у него еще и шевелился, что имело не меньший успех у зрителей, чем мастерство, с которым парень жонглировал яблоками, ножами и чашками.
– Люди добрые, подайте на пропитание в новогоднюю ночь, кому сколько не жалко! Угостите от щедрот бедного артиста!
– Ты, бедный артист, верни в заведение, чего спер! – надрывался, перебивая, тщедушного вида мужчина, у которого под распахнутым зимним кафтаном белел фартук. – Сколько посуды унес, мерзавец! Чего смеетесь? Я с ним не в доле, он все это из нашей чайной уволок, а меня хозяин послал догонять!
– Ну, так будешь в доле, я с тобой поделюсь!
– Отдавай, кому говорю, посуду!
Люди веселились, одобрительно ухмылялись и кидали «от щедрот» в поставленную на снег шляпу, а Хенгеду пробрал знобящий холодок. Амулеты предупредили ее о присутствии магии, и не поймешь, как истолковать их сигналы: то ли волшебство пустяковое, слабенькое – то ли еще какое мощное, но умело замаскированное.