Он сидел на неудобной низкой скамеечке, спину жгло и стягивало после очередной порки. Серьезный молодой наставник при свете последних лучей вечернего солнца, падавших в окно, читал ему вслух из рукописного трактата Поводыря. В этой главе шла речь о том, какие одежды надлежит носить мужчинам и женщинам, дабы соблюсти свою духовную чистоту и угодить богам, а из окошка веяло теплым ветерком, напоенным ароматами незнакомых Кему трав – от этого контраста хотелось разрыдаться, но толку-то.
– …Зад не должен быть обтянут штанами, ибо это низменная часть тела, пусть лучше штаны пристойно свисают, чтобы кроме плоти их наполняла еще и добродетель. А шеи молодых людей должны быть целомудренно закрыты, чтобы никого не вводить в соблазн, ибо соблазн марает душу, и боги, видя в людях таковую нечестивую грязь, оскорбляются безутешно…
В дверь деликатно поскреблись, словно кто-то царапал ее ножом со стороны коридора.
Чтец прервался. Снова поскреблись, чуть понастойчивей.
– Кто там и что угодно?
Дверь содрогнулась от удара, но не открылась, хотя была не заперта – как будто ее пнули и в то же время придержали за ручку.
– Да кто это развлекается? – Озадаченное выражение на лице ктармийца сменилось изумленной миной.
Сколоченную из поперечных дощечек дверь сотряс новый удар, от которого одна из нижних реек хрустнула. Из пролома выскользнуло щетинистое грязновато-белесое щупальце с когтем-крючком на конце – оно обвило остолбеневшего наставника, а потом так же молниеносно втянулось обратно, уволакивая с собой сорванные тряпки.
«Это, что ли, тоже часть обработки? – уныло подумал Кемурт, безучастно глядя на ошарашенного полуголого парня, оставшегося в изодранных лохмотьях. – Хотят, что ли, посмотреть, как я отреагирую?»
Он находился в том состоянии, когда уже ничему не удивляешься, – словно безнадежный больной, которого не очень-то интересуют дела здоровых.
– Чуете, братва, парень-то с перепугу полные штаны добродетели навалил! – сказали за дверью, после чего там захихикали и загоготали.
– Демоны Хиалы! – вымолвил наставник помертвевшим голосом. – Откуда они… Этого не может быть…
«Похоже, он и правда обделался», – безучастно отметил Кем, а через пару секунд до него в полной мере дошло: происходит нечто из ряда вон выходящее.
– Дайте мне амулеты, я попробую что-нибудь сделать, – произнес он сипло и неубедительно.
«Сделать» означало «унести ноги», но посвящать тюремщика в детали незачем. Впрочем, тот пребывал в таком шоке, что ему было не до подозрений.
– Здесь нет амулетов, ты же еще не стал верным. Как они одолели защиту…
За дверью возились и издевательски хихикали, потом она начала открываться – медленно, словно те, в коридоре, то ли дразнили оказавшихся в западне людей надеждой на спасение, то ли давали им время, чтобы испугаться до такой степени, когда в душе не остается ничего, кроме леденящего страха.
Амулетчик вскочил, загремев опрокинутой скамейкой, едва об нее не запнулся, бросился к окну, а ктармиец принял боевую стойку экзорциста, выставив перед собой руки с дрожащими скрюченными пальцами. Кем глянул на собрата по несчастью мельком, его целью было закругленное окошко, за которым сулил свободу оранжево-золотой тропический закат. Выпрыгнуть и убежать или, на худой конец, разбиться.
Слишком высоко – три этажа, не меньше, внизу каменные плиты. К тому же это внутренний двор. И, судя по тому, какие твари гоняются за людьми среди пегих, как перепелиные яйца, старинных построек, весь замок Поводыря захвачен демонами.
– Эй, куда ты?!
Что-то больно захлестнулось вокруг щиколотки, его рванули назад. От удара лбом сначала о выступ подоконника, а потом и об пол в глазах потемнело.
Очнулся Кемурт оттого, что в лицо плеснули водой. Первым делом попытался слизнуть с губ драгоценные капли, пить-то ему здесь давали всего два раза в день, и то скудными порциями. Голова болела.
– Ну вы и паскуды, – произнес над ним певучий, с чарующей порочной хрипотцой женский голос. – Это же амулетчик Тейзурга, которого надо найти и притащить невредимым, кто ему рожу расквасил?
– Он сам упал, – возразил другой голос, дурашливо квакающий. – Парень, усвой, ты сам упал. Мы тебя спасали, а ты поскользнулся. Не то где хошь достанем, и тогда мертвецам позавидуешь.