— Ну, как?
— Выше всяких похвал, — сказал я.
— Нет, ты меня не понял. Я о том, чтобы ты не привлекал к себе в помощь моих людей. Боюсь, что их покусают.
— Значит, Шехнер, моих людей кусать можно, а твоих — нет? — поинтересовался я.
— Верно. У каждого свой род деятельности.
— Кстати, о вашем роде деятельности. Вы нашли Курта?
— Ищем. Проводим, так сказать, розыскные мероприятия, — ответил Шехнер, кивнул на прощанье и направился обратно к автомобилю. Находится дольше здесь, рядом со мной, балансируя на поваленной ограде, ему явно не хотелось. Что ж, вполне объяснимо.
Казалось, что сама природа решила нам помочь и внезапно разразилась сильным ядовитым дождем. Крысы сразу засуетились, ускорили движение и, избегая смертельных капель, принялись искать любые убежища, где бы они могли укрыться. Вскоре улица совершенно очистилась от них. В общем, наша работа с успехом завершилась. Теперь требовалось подумать и о себе. Кутаясь в свои длинные зеленые куртки и оберегая от осадков неприкрытые части тела, мы поспешили к автофургону. Ядовитый дождь ни на ком еще благотворно не сказывался — ни на людях, ни на крысах. Впрочем, то влажное и тягучее, падающее с неба и оставляющее липкие следы, лишь условно можно было назвать дождем.
Мимо нас на полной скорости прогромыхал трактор. Красноречивыми жестами тракторист показал, что на сегодня с него довольно и что он вообще видел всех нас в гробу с нашими крысами. Мы на автофургоне тоже тронулись в путь. Обгоняя трактор, Лаэрт красочно передразнил его лохматого водителя.
9
— Хэнк, как твоя рука? — встретила меня дома вопросом Зина. — Не болит рана?
— Я о ней почти позабыл.
— Отлично. Представляешь, сегодня из-за ядовитого дождя мы с детьми не смогли даже пойти погулять.
— Зато я провел весь день на воздухе, — усмехнулся я. — На пятидесятой улице обвалилось бомбоубежище, и оттуда вылезли крысы. Чуть-чуть, и наводнили бы весь округ.
Я старательно мыл в ванной лицо и ладони, где, вероятнее всего, остались следы ядовитых осадков. Зина стояла за моей спиной, расчесывала волосы и поглядывала то на меня, то на себя.
— Кошмарная история, — покачала она головой. — Я слышала о ней в новостях по телевизору. Много было работы?
— Да, уж хватило.
— Ты заметил, что на мне новый халат? Сама его сшила.
— Чудесный халатик, тебе он очень идет.
— Конечно. Но тебе не скажешь — ты и внимания не обратишь. У нас опять творится что-то неладное с водопроводом. Постоянно перебои с водой, — словно в отместку, сообщила Зина.
— Как неприятно, — вздохнул я. — Придется вызывать водопроводчика и платить ему.
— Но ты же вчера вечером сказал, что он зависит от тебя, от твоей работы, — напомнила она.
— Правильно, зависит. Но в последний раз я, на свою беду, уничтожил всех крыс в его коммуникациях, и теперь водопроводчик считает, что больше он во мне не нуждается. Вот такова его благодарность. Говорит, каждый за себя. Но ничего, посмотрю, как он запоет, когда я запущу ему новых крыс. Попрыгает у меня тогда.
— Некрасиво, Хэнк, так поступать, — заметила Зина.
— Хорошо, не буду запускать.
— Сегодня ты освободился пораньше, поможешь мне в парнике?
— Ой, Зин, нет. Я бы хотел сейчас посидеть у себя — разобрать свои бумаги. Извини, как-нибудь потом, — просительно посмотрел я не нее.
— Ладно, занимайся своими бумагами. Между прочим, в боковой комнате от дождя протек потолок. Я заперла ее на ключ, чтобы туда не заходили дети.
— Как протекает?! Ну, мастера! Всего три месяца назад мы отвалили им столько денег за ремонт крыши, а она снова протекает! Нет, честное слово, они нас разорят! — возмутился я.
— Во многом виноват нынешний климат.
— Понимаю. Пожалуйста, Зина, но поговорили сама с этими мастерами. У тебя это получается лучше, — попросил я и пошел ужинать на кухню, потрепав по дороге по голове Жака, выскочившего в коридор из туалета. Потом, поев, пока меня окончательно не замучили муки совести, сразу удалился в свою комнату. Конечно, я чувствовал себя виноватым по всем статьям. Мне бы следовало поговорить по телефону с водопроводчиком и убедить его исправить наш водопровод. Осмотреть протек на потолке в боковой комнате и объясниться с мастерами-ремонтниками. Помочь Зине в парнике и поиграть с детьми. Но мне не давала покоя одна мысль. Как заноза она сидела у меня в голове и требовала немедленного ответа.
Мою комнату обставляла добротная древняя мебель, принадлежавшая еще моему дедушке и бабушке. Эти вещи побывали в бомбоубежище и сумели уцелеть в угаре ядерной войны. Поэтому, казалось, что в них таилась мощь, неподвластная любым разрушениям. Да и сам я чувствовал себя среди них спокойнее и увереннее.