— Она там, в дальней комнате. Вторая дверь слева по коридору, — Егор вяло махнул куда-то рукой и сделал попытку встать с табуретки.
— Сиди, без тебя найдем — сказал Шехнер.
В коридоре он, подумав, определил, какая дверь является второй слева, открыл ее и вошел в комнату. Поколебавшись, я последовал за ним. Запущенную комнату, окрашенную голубенькой краской, едва освещал слабый дневной свет, лившийся через окно с закопченным стеклом. Пахло в ней скверно и, казалось, что не хватало воздуха.
Венку я увидел, только сделав несколько шагов и заглянув за плоский шкаф из дерева, выдвинутый почему-то в центр комнаты. Она лежала на низком топчане, свернувшись калачиком и лицом, обращенным к стене. Шехнер поднял застиранное одеяло, прикрывавшее Венку. Но лучше бы он этого не делал! Вся верхняя часть ее тела представляла собой, чуть ли не сплошное кровавое месиво. Местами со спины свисали, держась на тонкой кожице, оторванные куски мяса. Из одежды же на ней были лишь приспущенные трусы и колготки.
— Кошмар, — прошептал я, борясь с тошнотой.
— Да, зрелище не для слабонервных, — согласился Шехнер и высморкался в платок.
— Крысиный синдром?
— Что?
— Я говорю, что, похоже, супруги Ваны болели крысиным синдромом. Как, по-твоему?
— Возможно. Но не нужно торопиться с выводами. Это должна установить медицинская экспертиза.
— Досталось нашей Венке. Вот несчастная.
— Не без того, — кивнул Шехнер. — Хорошо, Хэнк, тебе ни к чему оставаться здесь, поезжай домой и отдохни.
— Нет. На сегодня у меня намечена еще одна встреча, — сказал я. Вышел во двор, поднял с мерзлой земли свою куртку, отряхнул от снега и направился к своей машине.
18
— Хэнк, я все знаю, — проникновенно произнес Артур, когда я вошел в его роскошный кабинет. На этот раз охранники в вестибюле института пропустили меня без всяких возражений. Предложили только снять мою длинную зеленую куртку. На что я ответил, что в верхней одежде чувствую себя уютнее. Особенно в свете последних событий.
— Я все знаю, — повторил он, плеснул в стакан минеральной воды и, встав из-за своего стола, протянул его мне. — На, выпей. Совершенно жуткая история. Что творится! Мне позвонил Шехнер и рассказал про этих Ванов. Но как ты их вычислил?
— Никого я не вычислял, просто искал Курта и Венку.
— Наверное, тебе не следовало этим заниматься. Ты подвергался большому риску.
— Как посмотреть, — сказал я и напомнил: — Мы вчера с тобой не договорили. Ты не ответил мне на мой вопрос: средства массовой информации тоже под вашим контролем?
— Опять ты за свое.
— Артур, не уходи от ответа.
— Пожалуйста, не буду. Но ты преувеличиваешь наши возможности. Мы всего лишь даем рекомендации, не более того. Бывает, что власти к нам прислушиваются.
— Почему же вы тогда позволили печать информацию о крысином синдроме? Или, как ты говоришь, власти к вам не прислушались? — спросил я.
— Я согласен с тобой, здесь мы совершили ошибку. Всего же не предусмотришь. Мы не провидцы.
Артур нахмурился, обвел взглядом кабинет, поправил у себя на столе предметы и, раздельно произнося каждое слово, произнес:
— Вот что, Хэнк, отправляйся-ка ты лучше сейчас домой. Посиди там с недельку — отдохни, поиграй с детишками, повозись в своем парнике. С Камероном я договорюсь, возражать он не будет. И для собственного блага забудь обо всем этом. Мы с тобой ни о чем не говорили. Ты заходил ко мне, чтобы просто навестить старинного друга. По рукам?
— Нет, — покачал я головой. — Давай продолжим наш разговор.
— Поступай, как знаешь. Но упрямство не лучшая человеческая черта, — усмехнулся Артур.
— Зато это человеческая черта.
— Вероятно. Откровенно сказать, я полагал, что ты обо всем догадаешься раньше.
— Стоило бы. Но я был слишком занят повседневными заботами. И не хватало времени задуматься о происходящем, пока меня не укусил мой сослуживец.
— Прекрасная причина, чтобы прозреть. По меньшей степени, чувствительная.
— Я успел до того, как ваша музейная команда изъяла у меня старые газеты, их почитать. Кстати, посоветуй им работать усерднее. После них у меня еще остались некоторые вредные материалы.
— Вот как?! — вскинул он брови. — Обязательно учтем и накажем виновных.
— Ага, не давай им премий и почетных грамот. Кстати, это вы за мной следили?
— Не обольщайся на свой счет, Хэнк. Списки лиц, которые подлежат периодическому наблюдению, мы определили — да, верно. Но ты вовсе не в первых рядах. А до слежки мы не опускаемся. Чего нет, того нет. Да и незачем. Те, к кому ты обращался со своими вопросами, сами донесли на тебя. Но, к сожалению, не нам, а службе общественного порядка. К слову, эту порочную систему необходимо в корне менять. Ну а болван Шехнер действовал в свойственной ему манере: грубо и непрофессионально. Принялся зачем-то тебя запугивать, желая, чтобы ты прекратил копаться в этом деле. Я им недоволен. Глупый и недалекий человек, в придачу патологически жадный. Между прочим, этот демагог, управляющий, от него тоже недалеко ушел. Но по мере своих умственных способностей они справляются с порученными ими функциями, и поэтому мы их терпим, — сказал он, отведя каждому его место. По сравнению с ним Камерон и Шехнер представлялись ангелами, и все их махинации — детскими шалостями. Но, признаться, я и не подозревал в Артуре такого высокомерия по отношению к окружающим.