Я стоял в стороне и освещал фонарем поле его деятельности. Из массы крыс он сразу выбрал одну — крупную, с шерстью рыжеватого отлива — и начал ее преследовать. Первый удар багром пришелся по ее сгорбленному хребту. От него она вдавилась в цементный пол, сбавила скорость и как-то бочком попыталась скрыться в куче старого тряпья. Но Лаэрт оказался проворнее, он первый подскочил к тряпичной куче и преградил ей путь к отступлению. Вновь взметнулся багор, однако на сей раз, всю силу его удара приняла на себя стена. Железный крюк проделал в ней глубокую царапину. Однако же рыжая крыса поняла, что ей не удастся спастись и сохранить свою жизнь. Она замерла, злобно оскалилась и приготовилась к прыжку. Мотнув головой, Лаэрт перехватил, словно копье, багор и двинул его острым наконечником точно в крысиную мордочку. Сраженная наповал крыса отлетела на несколько метров, перевернулась на спину и задергала лапками. Подбежав к ней, Лаэрт принялся с размаху колотить ее багром. Бил и бил, осатанев, по уже недодающему признаков жизни размятому и расчлененному телу.
— Охладись, Лаэрт. Не отнимай работу у пищевого комбината, — попытался я его остановить.
— Гадина! Тварь несчастная!
— Охладись, говорю.
— Так, она это, хотела на меня броситься, — произнес он, с трудом отрывая от крысы мутный взгляд.
— Нам нужны ловушки, у них тут целое логово.
— Откуда я тебе их возьму, Хэнк? Ни одной не осталось, мы уже все их расставили.
— Что с того? Ступай наверх и принеси новые. Они лежат в кузове нашего фургона.
— Не охота, — буркнул он.
— Ступай, ступай.
Пускай сходит, проветрится, подумал я, а то вдруг еще и меня по инерции начнет охаживать багром. Я был и без того нескладный — вечно спотыкался, падал, бился обо все углы. И так ловко с крысой мне бы нипочем не расправиться. Я бы обязательно наставил себе синяков и шишек, порвал одежду или причинил себе какой-нибудь иной урон.
Лаэрт подцепил крючком багра окровавленные останки рыжей крысы, скинул их в мешок и недовольно буркнул: «Ладно, иду».
Через минуту я пожалел, что столь опрометчиво отправил его наверх за ловушками. Дались мне эти ловушки. Находиться одному в темном бетонном каземате, кишащем крысами, удовольствия было мало. Нет, конечно, зверьки не накинутся на меня всей стаей, чтобы отомстить за гибель товарки. Мысль, разумеется, очень глупая. Но чего только не взбредет здесь в голову. Поэтому, на всякий случай, я стал мерить шагами отсек, посвистывать и притоптывать, стараясь произвести больше шума.
Однако вскоре мне это надоело. Тем более крысы не обращали на меня ни малейшего внимания. Чтобы хоть чем-то занять себя, я принялся ковырять багром в горах мусора, надеясь наткнуться на какую-либо нужную в хозяйстве вещь. Стоило все же извлечь пользу из своего положения. Но это были лишь мои мечты. Потому как мне попадались гнутые железки, тряпичные клочья, деревянные щепки, обрубки проволоки, бетонная крошка и прочая полнейшая дрянь. Вдобавок я задохнулся от поднятой мною пыли. Нет, мне только бы сидеть в собственном парнике и смотреть на растения! Хорошо хоть, что воздух здесь был лучше, чем в других помещениях подземного города.
Я огляделся: хотел понять, откуда сюда идет воздушный ток? Кругом были сплошные бетонные стены. Правда, не везде. Напротив меня была стальная дверь с множеством запоров. Я подошел к ней и ощупал — дверь оказалась слегка приотворена. Толкнул раз, второй. Напрягся, подналег всем телом — напрасно, дверь не поддалась. Она даже не шелохнулась. С удвоенной силой я повторил свои попытки, и с тем же результатом. Впрочем, зачем мне ее открывать? Чтобы увидеть кучи нового хлама? Да и стоит ли вообще отворять каждую запертую дверь? Не скрывается ли за ней то, чего знать не следовало?
В этих философских размышлениях я присел на длинный зеленый ящик. Побарабанил по нему пальцами и заинтересовался: почему я не обратил на него раньше внимания? Наверное, это в природе человека разгребать всякие дальние завалы и в упор не замечать того, что находится у него под носом.
С помощью багра я сорвал висящий замок, поднял крышку и обомлел. В деревянном ящике покоился целый оружейный и арсенал: два короткоствольных автомата, с десяток армейских пистолетов, несколько овальных ребристых гранат и без числа картонных коробок с патронами. Все оружие было в идеальном порядке: тщательно смазано и завернуто в промасленную бумагу. Вот так находка! Никогда прежде я не сталкивался ни с чем подобным. Если все это продать с умом, то… Стоп, чем это я собрался торговать? У нас строго наказывалась продажа и хранение любых видов оружия. Шехнер, конечно, мог купить, а мог и арестовать меня вместе со всем моим товаром. Неизвестно, что взбредет ему в голову. Это тебе не набор иголок для штопки и шитья.