Анар ждала на крыльце, завернувшись в шаль. Не мерзла, но так ей было уютнее. Хаэльвиен шел вдоль ограды, едва касаясь верха рукой и так, чтобы сердце не видела, что ладонь кровит.
Воздух был прозрачен и свеж, в темном небе перемигивались звезды. Ледяные шапки отражали свет луны, отчего над пиками дрожало призрачное зарево. Тоже похоже на шаль.
Он уже обошел дом и возвращался. Во двор пробрался туман. Жался к дому – там было теплее. Траву высеребрило инеем, по бокам от дорожки ведущей от задней калитки к крыльцу упрямо цвели, перепутав осень с весной, северные фиалки.
Желтоватый свет от заднего входа искажался, и часть цветов казалась лиловой. Или это у него уже пятна в глазах пляшут? Нет… Действительно лиловые. Хаэльвиен сорвал один цветок, поднес к лицу.
Как ее волосы…Айшнаар**
– Что, свет мой? – отозвалось сердце.
Он посмотрел на нее, будто видел впервые. Будто впервые встретил.
– Эльви?
– Да?
– Ты позвал меня.
– Ты услышала… Ты… Теперь мне будет стократ тяжелее. Или легче. Это сложно объяснить. Ты очень красивая.
Он ни разу не дарил ей цветов. Или украшений. Или платьев. Просто так. Когда он привез ее в Фалм, он просто приказал принести ей все это. Приказал. Принести. Не дарил.
Он стал близок с ней в первую же ночь после знакомства. И все было так, словно они знали друг друга много лет. Она – тень и тьма, а он – чистый свет, и он никогда и мечтать не мог, чтобы… Но она услышала, едва онпозвал. Почему раньше он никогда не звал еетак?
Тогда пусть хотя бы будет…
– Что это? Это мне?
– У тебя румянец.
– Здесь холодно.
– Ты врешь, просто травница.
– Ты обещал мне рассвет, просто эльф.
– Я помню.
– Помни.
Оказывается, как долго добираться от задней двери в спальню…
Рассвет едва показался. Хаэльвиен ушел, когда его сердце еще спала, уставшая и довольная. Счастливая. Она была такая счастливая в этом своем сне, что он не стал будить. Полюбовался и вышел. Долго ли взять собранный рюкзак, вывести из сарая попыхивающую парко́м сонную лошадь, прощально скрипнуть калиткой, шепотом попросить дом беречь, а туман заглушить звуки шагов и отправиться туда, откуда бежал?
Ирья Богор стояла в шаге от воротных столбов. На плечах меховой жилетки ирьи лежал иней, у столбов немного светились резные глаза, а крылья резных фигурок, похожих на краштийские крести были будто обведены по контуру такой же светящейся каймой.
– Бросаешь? – спросила она, помолчала и сама же ответила. – Бросаешь.
– Как его звали? Того, кто обидел тебя?
– Не все ли равно, если ты поступаешь так же?
– Не все равно. Из-за обиды ты оставила за порогом тех, кто нуждался в тепле. Прощай, ирья.
Она промолчала, а Хаэльвиен направился прочь. Не оглядывался. Тень от призрачной башни, явившейся ему в миг рождения Виендариена, указывала на тонущую в тумане долину. На земли Фалмари, а не в сторону провинции Нар-Кемен.
Пусть так. Он обречен следовать предназначению с того момента, как ступил в этот мир.
Когда стало светлее, Хаэльвиен сел верхом.
– Я помню, что обещал, свет мой, – повторял он в такт ударам копыт. – Я помню, что обещал… Я помню… Я…
Избранный всеми будущий глава танэ Фалмари возвращался домой после путешествия к Плачущему камню, чтобы дать верный ответ Совету старейшин. На груди, на длинной узкой ленте пряталась под рубашкой подвеска в виде фонарика с двумя тепло тлеющими искрами-памятками.
_____________________
* Полный текст “Колыбельной флейты”
Тихо, тихо меж теней.Вслед за флейтою моейМягкой лапкой по камнямТы беги скорее к нам…Тихо, тихо не шуми,Дверь неслышно отвориИ смелей ступай, дружокТеплой ножкой за порог.На тропинке ни души.Поспешите, малыши,За манящим огоньком.Вы найдете новый дом.Солнце сядет, сгинет день,У порога встретит тень.Чей-то шорох, чей-то взглядПозовет в туманный сад.Там закатом пуховым,Синим сумраком ночнымТихо, тихо, мягко тьмаУбаюкает тебя.Спи-усни, приснится сон,Позовет за флейтой он.Огоньками по тропеПриведет тебя ко мне.(Стихи автора)
** Айшнаар –буквальномаленькая ящерка (отайше– маленький;наари– огонек, ящерка-огневка).
Междуглавие 1
– Встречи у воротных столбов не было, – уверенно заявил Питиво. – Вы все выдумали, дорогая Терин. Он просто ушел, как и хотел. Тихо, не оглядываясь, чтобы не остаться, и все не испортить.
– Почему испортить?
– Женщины… Останься он там, это была бы жизнь в клетке, ограниченной периметром двора. И изредка расширяющейся до… Куда там танэ ходил? К озеру? В соседнюю долину? А ребенок был бы обречен провести всю свою кошмарно долгую жизнь взаперти, неизбежно сходя с ума. Как думаете, на сколько бы его хватило?