Железное кольцо дрогнуло, погрузилось в пол, очертания крышки смазались, и вот уже и нет никакого спуска в погреб.
“Все верно. Так и нужно. На всякий случай. Пусть так”, – бормотала сама себе Анар, вытряхивая из шкафа одежду в поисках штанов, ведь были же, она точно помнила.
В юбке далеко не убежишь, а нужно далеко. Увести за собой, запутать, чтобы они не поняли, что из загонщиков превратились в добычу, выследить по одному и… отнять свет, чтобы они не отняли свет у нее. Затем вернуться за Вейном и уйти подальше, в Дикие земли.
Но где же бездновы штаны?! Разве что… Ладно, все равно туда собиралась.
Она поднялась наверх и толкнула дверь спальни. Их с Эльви спальни.
– Не из глупой сентиментальности, нет, мне просто нужно взять кое-что из шкафа, – говорила Анар, уже не совсем понимая, кому именно, себе, дому или тому, кто отдал этому дому кусок собственной сути. Тому, с кем делила постель в этой вот комнате, о ком выла волчицей, когда проснулась от того, что постель сделалась ледяной, как шапки хребта. Выла до тех пор, пока голос, что издает горло, и голос, которым болит сердце, не превратились в воронье карканье. Осталось только смотреть на луну, потому что ее свет был такого же цвета, как волосы ее сердца.
Когда волосы Вейна стали такими же, сделалось легче. Жаль отрастать никак не хотели. С темными глазами смотрелось бы изумительно.
Анар прошла в комнату, села на постель. Вспоминала, глядя в полумрак, не смея моргнуть. Все вспоминала. Слез не было.
– Если в тебе действительно часть его души, сохрани, – попросила она дом, когда закончила вспоминать. – Даже если я вдруг задержусь или… не вернусь. Особенно, если я не вернусь. Слышишь? Слышишь меня?! Эльви... Сердце моё... Сохрани. А я сделаю все, чтобы вернуться.
Штаны нашлись быстро.
Предрассветный туман был густой и такой плотный, что прикосновения к лицу казались чьими-то осторожными руками, смахивающими нечаянно пролившуюся воду. Попробуйте сами вровень с краями воду нести и на лестнице не расплескать, а особенно, если нагнуться и сорвать странную лиловую фиалку у дорожки, чтобы в волосы вдеть. Зато на цветах красиво вышло, словно роса.
Он ни разу не дарил ей цветов до того вечера перед тем рассветом. Или украшений. Или платьев. Когда он привез ее в Фалм, он просто приказал принести ей все это. Приказал принести. Не дарил.
Он стал близок с ней в первую же ночь после знакомства. И все было так, словно они знали друг друга много лет. Он – чистый свет, она – тень и тьма. Ничего общего. Анар никогда и мечтать не могла, чтобы… Но едва онпозвал, она услышала. Почему раньше он никогда не звал еетак? Никогда до того вечера перед тем рассветом. Но ведь и она тоже – никогда.
Тогда пусть хотя бы…
–Хаэл эльвиен*,– прошептала Анар, подставляя лицо первым лучам.
Так хотелось услышать в ответ голос-песню, который скажет: “Что, свет мой? Ты звала”, но было тихо, как бывает тихо там, где живет тишина, которая только и ждет, чтобы прозвучать.
А беспечным стражам пришлось чуть ли не на ухо поорать, чтобы они заметили, что их добыча вздумала сбежать.
* * *
– Владыка… Танэ?
Хаэльвиен дернулся, рука, которой он подпирал задремавшую голову, дернулась тоже. Локоть съехал с подлокотника, и танэ Фалмари чудом не проредил зубы об этот же подлокотник, завалившись следом.
– Вы чудовище, советник, я только уснул, – пробормотал Хаэльвиен, лежа щекой на не слишком мягкой обивке. Волосы упали на лицо милостиво даруя еще пару мгновений полумрака и избавляя от необходимости лицезреть Хандассэ, советника по общим вопросам.
– Спать следует в спальне.
Как банально…
– В спальне я не могу, а вот в тронном зале – вполне. Кто бы мог подумать? – удивился танэ Фалмари, тут же, не откладывая, подумал и принял позу, достойную носителя венца, который, к слову, сполз на переносицу, пришлось поправлять, сначала выпутав из волос.
– Что вам, чудовище? – спросил Хаэльвиен узрев советника во всей красе от строгой по регламенту прически, до отглаженных стрелочками брюк и уложенной исключительно гармоничными складками мантии.
– К вам ваша жена, владыка. Пытается войти, но вы не велели никого впускать, кроме меня.
– Досадное упущение. Нужно было и вас запретить впускать. Следующий раз так и сделаю. Погодите. Вы сказали, жена? Что ей нужно? Мы виделись совсем недавно…
– Почти две недели назад.
– Я и говорю, недавно. Я вошел, для того чтобы уделить внимание, то самое, что обозначено в договоре как не менее чем два раза в месяц, а она принялась щеками рдеть, будто невинная дева, и, трепеща и вздыхая, заявила, что не может принять меня как жена мужа по веской причине. Знаете, я даже обрадовался, что наконец ее женская природа и мое желание, вернее, нежелание, так удачно совпали, о чем ей и сообщил. Потом проявил великодушие, как примерный супруг и добавил, что у нее есть пара дней отсрочки, чтобы не нарушать условия договора. Пара дней, советник, а не две недели.