Пи поднял трость, повертел в руках. Не просто приспособление, чтобы опираться при ходьбе и модный аксессуар, а своего рода аналог ведьмачьих жезлов-концентраторов. Только темный и побольше.
Полезшую на лицо похабную ухмылку Пи поймал на полдороге. А взглянувшая на него в этот момент Терин восприняла молчаливую задумчивость и гримасу как-то по-своему.
– Не волнуйтесь, – сказала она, – вероятность, что меня в Нодлуте кто-то узнает, ничтожно мала. Я почти не покидала дом после заключения брака, а потом, когда мужа перевели в Корре, мы и вовсе уехали. Замуж я выходила под другим именем, так что даже в учетной книге значится фамилия приемной матери, а Герши – фамилия моих настоящих родителей.
– У вас два паспорта?
– Паспорт ирийский и карточка беженца из Крашти. Приемная мать оформила, чтобы получать крошечное пособие, за которым ездила в Верхний раз в два-три месяца. Но это официальный документ, подтверждающий личность, который в любой момент можно заменить на паспорт.
– Ловко, – оценил Пи. – Снова станете рычать, если я скажу, что вы вызываете симпатию?
– Нет. Я почти привыкла, что вы почти мой муж. Комплименты жене – это нормальное явление, – сказала Терин и поморщилась.
Она уже не лежала у Питиво на коленях, о чем он даже слегка сожалел, но и не настаивала, чтобы пересел на другую скамью.
– Судя по выражению вашего лица сейчас, – заметил он, – покойный супруг не баловал вас подобным.
– У Арен-Хола был своеобразный способ заявлять о симпатии и слова при этом часто отсутствовали.
Арен-Хол, Арен-Хол… Питиво повторял имя про себя. Он прекрасно знал, как получают имена служители “благостной длани”. Каковы шансы, что отпрыск уважаемого и одного из самых влиятельных темных родов, входящих в конклав Первых семей, запятнает родословную служением конгрегации? Но созвучие было слишком явным, а сам упомянутый инквизитор – темным.
Пи в задумчивости повозил по полу пяткой трости.
– Почему мы снова стоим? – прервала размышления Терин.
Ветер бросил в открытую дверь пригоршню мороси, осевшей и скатившейся юркими прозрачными змейками, не оставив следов на темном полированном корпусе.
– Вам сделалось дурно, – ответил Пи. – Я посчитал, что будет лучше остановиться и впустить немного свежего воздуха.
– Мне больше не дурно, но довольно холодно.
Чтобы закрыть дверь, пришлось встать, а обратно Пи садился на свою прежнюю скамью, потому что Терин поставила туда, где он только что сидел, саквояж. Никаких намеков, конечно же, просто так искать нужную вещь в саквояже намного удобнее, чем наклоняться к полу.
Заметив, что дверь закрыли, возница пришпорил лошадок.
Экипаж снова тронулся, Питиво улыбнулся. Веда Герши несомненно и определенно точно была ему интересна и очень нравилась. И, кажется, с каждым часом все больше.
Согревающее заклятье работало, но Пи все равно набросил на колени Терин взятый на постоялом дворе плед. От холодного воздуха, щеки веды Герши украсились полупрозрачной дымкой румянца, а по салону плыл терпкий запах трав от средства, которое она, растирая, нанесла себе на виски.
– Думал вы подробнее остановитесь на том времени, которое Вейн провел, выслеживая убийц матери, – заговорил Пи.
– Я собиралась, но передумала, – ответила она. – Вейн не любил это вспоминать. Не хотел казаться чудовищем в моих глазах. И я прекрасно понимаю его желание. Несмотря на месть и на то, как она его изменила, в нем все равно было невообразимо много света, его собственного. Целая бездна. И мне хотелось бы, чтобы кто-то еще, кроме меня, знал его таким. Живым и настоящим, а не тем… – Она сглотнула и отвела взгляд. – Не тем монстром, в которого его превратили.
Миг, и следа от проступивших слез не осталось.
– Вы можете… Я уже говорил, не обязательно продолжать. У нас еще будет время поговорить, если вы захотите.
– Боитесь, что снова в обморок упаду? – немного нарочито улыбнулась веда. – Или расплачусь? Тоже не терпите женских слез?
– Тоже? Не терплю? Скорее, теряюсь. Вижу, понимаю, что нужно от чего-то спасать, а от чего, понять не могу, а если кажется, что понимаю, наверняка понимаю не так, и чувствую себя полным придурком. Зато из меня в этот момент можно веревки вить. Надеюсь, вы не будете…
– Вить веревки?
– Плакать.
– Мои слезы остались…
Снова был взгляд в окно, на мельтешащие за стеклом темные стволы.