На замершую посреди дороги женскую фигуру, вышедший за калитку Арен-Хол наткнулся вдруг. Будто из воздуха соткалась. Она, как только что оставленный дом, принадлежала общине Иде-Ир и одновременно нет. И как зеркало с полустершейся амальгамой, но все еще отражающее, издавала тот самый безмолвный звук, что потряс Арен-Хола в дичающем доме
6
Пожалуй, она была красива. Многослойные тряпки мешали рассмотреть фигуру, но скулы, шея, линия плеч, кисти оказались куда как хороши. Как и флер ее силы, вколыхнувшийся под натиском его собственной, словно потревоженные ветром прядки небрежно собранных темных волос. В глазах – один голубой, другой почти, потому что часть радужки была карей – любопытство, бесстрашие и самоуверенность, свойственная лишь...
– Вы тёмная, – сказал Арен-Хол, остановившись напротив.
– Я травница, – возразила девушка, глубоким сочным голосом, а он почувствовал, что голоден. Что испытывает жажду. Что ноет рука, плечо и прочие части, пострадавшие не только во время исследования дома, но и в пути сюда. Почувствовал себя живым.
Тогда откуда эта давящая безысходность, словно Мать Всего, улыбаясь, распахивает последнюю дверь, и хочется сбежать прочь, чтобы вдохнуть?.. Откуда чувство, словно он замер на пороге в свой первый раз, и грань пытается выдрать душу из теплого слабого тела?
– Зарабатывать на жизнь вы можете чем угодно, но это не отменяет того, что вы принадлежите Изначальной, – произнес Арен-Хол, совладав с собой. – Кто ваши родители?
– Беженцы из Крашти. Меня оставили в корзине у ворот общины. Так мне сказала старшая семьи. Зачем вы здесь?
– Посмотреть на дом. А вы?
– Посмотреть на дом. Возможно, не только, – нахально блестя глазами ответила девчонка. – Сегодня в общине нет ни одной семьи, где не говорили бы о вас, маджен. Или правильно обращаться к вам светен?
Надо отдать ей должное, кокетничала она вполне умело. Более прямолинейно, чем столичные барышни, но куда искреннее.
– Забавно, давно не слышал этой шутки, – отметил инквизитор, поощрительно улыбнулся, посмотрел на разноглазую краштийскую ведьмуиначеи остался доволен что увиденным, что своим чутьем. – Не надоело прозябать в захолустье с таким потенциалом? У вас хорошие данные, но никакой системы в обучении. Могу устроить протекцию.
– А взамен?
– Взамен, – немного доверительных ноток, еще одна поощрительная улыбка, – мы поговорим. Возможно, не только, ири Че́ршнева. – Пауза, голос чуть ниже. – Ерина. Я правильно произношу?
– Вполне. Но мне больше нравится Терин.
Девушка все еще была немного насторожена, но уже уверилась в своей неотразимости и теперь беззастенчиво разглядывая его так же, как несколькими минутами ранее он сам разглядывал ее.
Арен-Хол прекрасно понимал, какое впечатление производит на женщин. Дело было не только во внешности, сила привлекала ничуть не хуже тренированного тела и гармоничных черт. Он знал, что красив, знал, что сохранит красоту на долгие годы, как отец и дед, и вполне успешно и довольно часто пользовался этим. Он не чурался женского внимания до службы в конгрегации и не собирался отказываться от него после. Лишь верхушка, истинные сыны, прошедшие таинство единения, соблюдали телесную чистоту, всем прочим это было необязательно.
– Как вы поняли, кто я? – приподняв четко очерченную бровь спросила девушка.
– Ваши глаза. Описание внешности жертв было достаточно подробным. Проводите меня к месту, где все произошло, Терин?
– Что именно, маджен?
– Нападение. Слухи и домыслы меня интересуют, но в меньшей степени, чем воспоминания непосредственного участника. Ведь ваших показаний в деле как раз не было. Как получилось, что вас не опрашивали?
Прогулка не отняла много времени, как и рассказ, часто перемежающийся словами “кажется”, “наверное”, “возможно”.
Земля на месте трагедии была пуста, как кости в подвале дома, а вот из детских воспоминаний о некрасивом, но добром ребенке с удивительными глазами, которого тайно держали в доме, удалось почерпнуть неожиданно много. Невероятное допущение о возможном отпрыске старейшины Фалмари и незаконнорожденной девицы Драгул, если не подтвердилось доподлинно, то приобрело куда большую вероятность, несмотря на… невероятность. Последнему поспособствовал показанный чуть позднее поблекший от времени рисунок.
В таком свете старое дело принимало совершенно новый облик и грозило обернуться нешуточным скандалом.
Стоит одной из общин признать мифическое дитя, его действия тут же попадут под древний, но все еще действующий среди долгоживущих обычай кровной мести за близкого родственника. Но. Драгулы вряд ли станут рисковать и без того не слишком устойчивым положением, а Эста Фалмарель ясно обозначил свою позицию тем, что спрятал неудобную пассию в глуши. Эльфы до крайности щепетильны, если дело касается детей. Прервать беременность – страшное преступление. Зато нечаянно забыть, что ребенок существует – вполне.