Одной страницы не хватило, пришлось драть еще две. Письмо было отнесено в почтовое отделение, там же куплен конверт и подписан слегка вздрагивающей от волнения, но уже вполне твердой рукой: “Провинция Лучезария, о. Фалм, Фалмари-мар, Хаэльвиену Фалмарелю лично в руки” А чтобы действительно в руки, начертал несколько арх-рун для сокрытия от лишнего глаза и добавил в постскриптум имя, тоже рунами – Виен’да’риен. Пусть прозвучит.
Затем решительно отправился домой, упал, заснул и проспал почти до вечера. И потом еще вечером спать лег, и бессонница не мучила. Видно правду говорили, что это расстройство исключительно от нервов, неисполненных обязательств и нечистой совести.
А про письмо – забыл. Начисто. Как водой смыло или почаровал кто.
Одним вечером, было тепло, хоть и март, и весной пахло до того одуряюще, что воронье начало орать еще до первой круглой луны. Имрус уже совсем собрался закрывать, как звякнуло.
– Теплого вечера, уважаемый мастер, – сказал вошедший в плаще. Голос у него был как карандаш по бумаге шуршит, или стрекозиные крылья. Свешивающиеся из-под капюшона волвсы заствили сердце екнуть и присесть на удачно случившийся рядом стул. Хорошо у прилавка стоял как раз, а то так бы на пол и сел. Сразу привиделось лунное серебро, а потом понял, нет, просто седые. Почти до белизны.
Капюшон был откинут. Прежде Рому не приходилось видеть настолько старых эльфов. Он вообще не думал, что эльфы бывают старыми, что кожа темнеет и морщинки бегут. Взгляд странный, будто этот эльф слегка не в себе. Не сумасшедший, а будто одновременно и тут и где-то еще.
– Вечера, эльве.
– Как приятно, когда твое домашнее имя с общим поименованием совпадает практически за вычетом одного звука. Кажется, куда ни войди, все как родного встречают. Чудно, правда?
– Простите, я не совсем…
– Я тоже часто не совсем, – улыбнулся гость, подошел, присел на стул напротив, только стол-прилавок разделял. Облокотился голову тонкой рукой подпер, прямо в душу посмотрел. – Письмо ваше, мастер получил. Нервов хватило только то, что на конверте прочесть, особенно последнее. Сам приехал. Расскажете, что внутри?
Конверт лег на стол нераскрытым. Ром сообразил, что без чая не обойдется и пригласил внутрь. Заодно и шкаф покажет, может, если получится и бусы, и шкатулку с тишиной, которую ему посыльный вернул, и хаулитовую сферу.
Говорить пришлось долго. Показать удалось только шкатулку и бусы. Сферу шкаф так и не открыл, хотя Ром пересмотрел все ящики раза по три. Пока Хаэльвиен Фалмарель, настойчиво присивший звать его дедушка Эльви не взмолился.
– Пожалейте уже мои уши. Так скрипит, сил нет.
И Ром прекратил дергать ящичик.
– Спроси уже, перейдя на фамильярный тон вдруг сказал старый эльф, не просто старый, если разобраться, один из самых долгоживущих среди дивных, если не самый-самый. – Вижу, что хочешь спросить, аж чешется.
– Как же вы, танэ вот так сына оставили. Не искали даже. А ведь…
– Правильный вопрос. Больной очень, но правильный. Я ведь поверил, что их нет. Дом был пуст, словно из него жизнь ушла, только в детской наверху тишины немного осталось. Но я струсил и не пошел. У меня сердца не стало, мастер Ром. А когда сердца нет, откуда храбрость взять? Как людей друг от друга отличать? И жить дальше незачем. Нельзя жить без сердца. Я уйти хотел. Вот такой как сейчас оттуда, из Иде-Ир вернулся. Меня даже не узнали сразу. Там, откуда я пришел в этот мир, подобные мне уходили вслед за своим светом, сначала гасли, потом уходили. А я видишь, погас, но так и остался. Теперь-то понятно почему, но тогда я не знал. Хран, что я при себе носил с каплями крови жены и сына, был мертв. А значит и они тоже. Эта магия не врет. Мой Вейн действительно умер, а возродился уже немного другим. Так и вышло. Если бы он только решился написать мне… Но я его понимаю, мастер Ром. Я кругом виноват. И тут вдруг письмо. Очень мудро было спрятать его от ненужных глаз. Я его потому и получил. Взялся разбираться и оказалось, что ваше письмо не единственное. Мне еще другие приходили. Дважды от Арен-Хола. Одно от старейшины Драгул. Так невежливо вышло. И опять я кругом опоздал.