— По мне так это надуманно, к тому же этот холмик напоминает комнату… и вот, посмотрите, здесь есть четырнадцатый человечек, и он стоит… не может же он быть похороненным стоя…
— И всё же это мир мёртвых, — ответила молодая женщина, отпивая чай. — Так мне сказала сама Чибиуса, когда я спросила, что это она нарисовала.
— Вы показывали эти рисунки школьному психологу?
— Естественно, — кивнула мисс Мэйо. — Чету Цукино приглашали в школу на беседу, но родители в итоге ничего предосудительного в этом не нашли и попросили больше не дёргать их ребёнка по пустякам. Дети в целом интересуются смертью точно так же как и взрослые. Другой момент, что Чибиуса стала ей интересоваться, после того, как подружилась с Хотару…
— А вот этот человечек с палочкой… Как вы думаете, что здесь изобразила Чибиуса? — спросила я, протягивая мисс Мэйо рисунок, который был точным клоном того, что я сфотографировала на стене.
— Похож на крысолова из легенды… если судить по тому, что у него флейта в руках, а вокруг крысы и мыши…
— А почему она его так часто рисовала?
— Не знаю, — пожала плечами молодая женщина. — Быть может, её заинтересовала городская легенда. Мы как раз проходили поэму Роберта Браунинга о Гамельнском крысолове… Возможно она и впечатлила Чибиусу…
— Скажите, мисс Мэйо, а Чибиуса умела писать по древнеегипетски? Вы когда-нибудь замечали, что она рисует иероглифы?
Молодая женщина немного задумалась.
— Это вряд ли… Но Хотару знала… Я иногда видела, как она чертила нечто подобное в своём блокноте, когда ждала Чибиусу после занятий. И в этом нет ничего удивительного, ведь Хотару, как я говорила, увлекалась Древним Египтом, а её мать, как мне известно, была египтологом. Она вполне могла обучить Хотару…
Я распрощалась с мисс Мэйо, поблагодарив её за сотрудничество, не забыв одолжить у неё рисунки Чибиусы. Вне всяких сомнений, я наткнулась на нечто важное и хотела поразмыслить об этом на досуге. Не секрет, что творчество является своеобразным секретным миром ребёнка. Это шифр его внутреннего состояния, наполненного красками и яркими образами, через которые маленький человечек выражает страх, боль, ужас, мечты или происходящие события, которые оставляют след в душе. Через творчество ребёнок посылает во внешний мир визуальный сигнал, услышать который способны не все взрослые. Многократное изображение крысолова говорило о важности этого рисунка. Чибиуса нарисовала его на стене, а Хотару дополнила рисунок иероглифами, потому как только она из этой парочки подружек владела мёртвым языком. Крысолов был ключом, отпирающий дверь в секретный детский мир, связывающий двух девочек общей тайной. И возможно именно крысолов мог дать ответ на вопрос что же с ними случилось.
Я уже хотела достать из сумочки ключи от машины, как неожиданно на парковку въехал красный кабриолет, а когда он затормозил, из него вышла Оливия с двумя подругами. За рулём сидел парень с короткими темными волосами, в котором я признала капитана футбольной команды нашего колледжа. Оливия послала ему прощальный воздушный поцелуй, кокетливо изогнулась, давая парню возможность хорошенько разглядеть все её изгибы и сексуальную ложбинку в декольте. Одета она была необычно для своего типичного образа а-ля принцесса — мини-юбка едва прикрывавшая зад, короткий топик, открывавший на всеобщее обозрение идеально плоский живот и умопомрачительные босоножки на таких высоких каблуках, что подумать было страшно как она вообще на них могла передвигаться. Я хотела было уже сесть в машину, как неожиданно Оливия заметила меня и отчаянно замахала рукой. Через несколько секунд вся компания девчонок подбежала ко мне.
— Привет, Минако, — сказала Оливия, доставая из сумочки леденец на палочке, который она тут же отправила в рот, предварительно сняв с него обёртку.
Что ни говори, а эта стерва умудрялась выглядеть сногсшибательно даже в наряде стриптизёрши, который ни одна разумная девушка не наденет на улицу, если не хочет чтобы её приняли за девицу лёгкого поведения. Но такая уж была Оливия. На людях строила из себя пай девочку, успевая, как говорится, брать от жизни всё.
— Привет, — пробурчала я.
Девчонки явно были навеселе. От них пахло алкоголем вперемешку с крепкими духами, и мне хотелось побыстрее отделаться от них.
— Ой, наша Минако как всегда мрачнее тучи! — заулюлюкала Оливия. — Знаешь, я всегда удивлялась, почему тебе так не везёт с парнями, ведь вроде хорошенькая. А теперь понимаю — ты не умеешь расслабляться и веселиться.
— Очень тонкое наблюдение, — холодно ответила я, разворачиваясь к своей машине.
— Обиделась? — деланно удивилась Оливия. — А зря. Ведь это правда. Поэтому сколько бы ты не билась, Ятен никогда не посмотрит в твою сторону.
Подобные провокационные заявления со стороны Оливии были мне хорошо знакомы. Для неё это было способом самоутвердиться и лишний раз доказать своим подружкам, кто тут королева улья, однако я вовсе не горела желанием становиться её подопытным кроликом.
— Тогда Ятену следует почаще смотреть в твою сторону, вдруг ему все же удастся рассмотреть тебя настоящую, — предположила я.
— Ятен и так смотрит на Оливию гораздо чаще, чем ты можешь себе вообразить, — сказала медовая блондинка и посмотрела на своего кумира, явно ожидая поддержки.
— Минако, да я же просто шучу, — вздохнула Оливия. — Между мной и Ятеном ничего нет. Мы просто друзья.
— Друзья, которые… — прыснула в кулачок вторая девушка, но не успела закончить фразу, как получила от Оливии увесистую затрещину.
— Заткнись, идиотка! — прикрикнула Оливия.
Лицо девушки покраснело, и она еле слышно пропищала: “Прости»”.
— Так что это ты делаешь рядом с домой старой ведьмы? Пришла погадать на суженного? Хочу разочаровать, эта бабка померла два года назад, — сказала Оливия, обращаясь ко мне, и тут её взгляд упал на рисунки, которые я держала в руках. — Что это у тебя?
Однако я не успела ответить, как неожиданно Оливия выхватила их у меня и стала внимательно рассматривать.
— Ты что же ходила к Сэцуне Мэйо? — спросила она, сузив глаза. — Решила снова поиграть в детектива и найти Чибиусу, отхватив свою долю славы?
— Я просто хочу найти Чибиусу, а слава здесь совсем не причём, — пожала плечами я, возвращая себе рисунки.
— Неужели? — хихикнула Оливия, играя языком с леденцом во рту. — Ведь после твоего чудесного спасения весь город только и говорит о том, что дочь шефа полиции решила отправиться на поиски и чуть геройски не погибла. Только не говори мне, что никогда об этом не думала. Какой интерес искать девчонку, которая никому не была нужна, а после исчезновения сразу понадобилась всем?
— Боюсь, тебе не понять зачем, — холодно ответила я.
— Да, брось разыгрывать из себя борца за добро и справедливость! — фыркнула Оливия. — Все и так знают, что случилось с этой восьмилеткой. Или её угрохала родная сестра, а тело закопала где-нибудь в саду, или она просто сбежала, вслед за своей чокнутой подружкой, которой остопиздел этот вшивый городок.
— Хотару не была чокнутой. Может странноватой, но…
— Да, что ты говоришь — заявила Оливия. — Вот уж кто был поистине чокнутым, так именно эта девица. Ещё похлеще Усаги. Все думали, что она болеет там чем-то, поэтому вечно одетая как на Северный Полюс. Но на самом деле Хотару резала себя, а одежда скрывала шрамы, покрывающие её тело. Вот почему она и в школу не ходила. Боялась, что дразнить начнут, а ведь такие шрамы так просто одной пластической операцией не убрать…