— А почему же эта помощница была одета в адское мини с огромным вырезом, обещая приехать, если тебе станет скучно?
— Я не личный стилист Каори, чтобы диктовать ей, как одеваться. — пожал плечами Кунцит — Ну, а насчёт ее слов… Ну, сказала и что? Это была обычная шутка. К тому же, я не привык делить женщин, которые мне нравятся с другим мужчиной.
— Хочешь сказать, что Каоринайт…
— У неё роман с доктором Томо. И к тому же очень давно. Их связь началась еще при жизни его жены, ведь Каори поначалу была её сиделкой.
— Сиделкой? — удивилась я.
— Да, — кивнул Кунцит. — Тебе должно быть известно, что у госпожи Томо был рак? Она боролась до последнего, но на последней стадии болезни ей потребовалась сиделка. А когда госпожа Томо умерла, то Каори стала личной помощницей доктора Томо.
— Какой, однако, кардинальный карьерный взлёт! — хмыкнула я. — Из сиделки в помощницы учёного.
— У Каори много талантов, — пожал плечами Кунцит. — Насколько мне известно, госпожа Томо сама выбрала Каоринайт, поскольку та тоже увлекалась Древним Египтом. Ей не нужна была обычная больничная медсестра. Ей нужен был человек, который мог бы поддержать беседу и разделить её увлечения.
— И откуда ты все это знаешь?
— Оттуда, — хмыкнул Кунцит, ероша мои волосы. — Так что? Зайдёшь на чай или отправишься и дальше гулять?
Я недоверчиво взглянула на него. Его рассказ в принципе звучал очень логично и правдоподобно. Но мне никак не давала покоя высокая красивая рыжеволосая помощница доктора Томо.
— Поклянись, что не спишь с Каоринайт! — потребовала я капризным тоном, отчего Кунцит снова расхохотался.
— Клянусь, моя прекрасная леди! — ответил Кунцит, поднимая правую руку вверх, а левую кладя на область сердца. — А теперь пройдём всё же в дом, где я, наконец, угощу тебя прекрасным чаем.
На улице стремительно темнело, и я уже начинала ёжиться от вечерней лесной прохлады. Насыщенный событиями день и изнурительный поход до домика лесника дали о себе знать — я просто изнывала от усталости. Поэтому, когда Кунцит взял меня за руку, я не стала сопротивляться, а просто позволила ему себя увести.
Внутри было тепло и приятно пахло чем-то хвойным. Большую часть комнаты занимал огромный камин, в котором догорали угли, а посередине — стол из тёмного полированного дерева, заваленного какими-то папками, распечатками и пожелтевшими свитками пергамента, которые вполне могли бы иметь какую-нибудь историческую ценность. В углу была установлена маленькая раковина с аккуратной полочкой, на которой громоздились бритвенные принадлежности, флакончик с жидким мылом и стаканчик с зубной пастой и щёткой. Вдоль стен стояли стеллажи с книгами и шкаф с посудой и кухонной утварью. Они занимали собой практически все свободное пространство, отчего создавалось впечатление, будто я попала в рабочий кабинет, который по совместительству служил его хозяину гостиной и кухней. Приятный хвойный запах смешивался с ароматом расплавленного воска, исходящего от белых свечей, расставленных по комнате. Здесь царило спокойствие и такая умиротворяющая безмятежность, что я невольно улыбнулась и тут же расслабилась.
Кунцит бережно и осторожно усадил меня на стул, а сам принялся хлопотать на импровизированной кухне. Он отодвинул в сторону завалы бумаг и поставил на стол две чашки, тарелочки с печеньем и земляникой, которые достал из небольшого холодильника, замаскированного под деревянный шкаф.
— Ты ела? — спросил Кунцит, заваривая ароматный чай и до меня тут же долетели нотки цитруса и бергамота.
— Да, я поужинала в закусочной рядом с колледжем.
— Хорошо, — кивнул он, разливая чай по чашкам.
Кунцит уселся напротив меня и внимательно посмотрел в глаза, отчего меня как будто ударило током, а сердце в гуди бешено заколотилось.
— Ты пришла, чтобы о чём-то меня расспросить или просто хотела увидеть? — вдруг спросил он, отпивая чай.
— Я… — начала было я, но голос дрогнул. — Я пришла узнать насчёт перевода иероглифов рядом с детским рисунком, который я тебе показывала…
Кунцит улыбнулся.
— Мне кажется, я говорил тебе, что время такого специалиста, как я, стоит дорого, — мягко сказал он.
— Да, в курсе. Ты хотел пригласить меня на чай… и вот мы его пьём…
— Нет, я сказал, что посмотрим. А с тех пор ставки выросли…
Блять, надо бежать, пока не поздно! Но неожиданно я поймала себя на мысли, что просто не могу. Не могу сдвинуться с места. Меня притягивало к Кунциту на каком-то глубоком первобытном уровне. Что это за магия? Каким зельем меня опоили?
— Я согласна, — скороговоркой проговорила я неожиданно для себя.
Кунцит удивлённо вскинул брови.
— Но, ты ведь еще не знаешь, что я хочу.
— Я всё равно согласна, — ответила я, чувствуя, как напряглось всё моё тело
— А если я захочу, чтобы ты провела эту ночь со мной?
Кунцит пристально посмотрел на меня, и атмосфера между нами неожиданно поменялась, словно электризуясь.
— Я согласна.
Казалось, его удивил мой ответ. По крайней мере, на какую-то долю секунды, в ледяных серо-голубых озёрах мелькнуло недоверие. Недоверие человека, который неожиданно получил подарок, который так долго желал.
— Что ж, Минако, бизнесменка из тебя хреновая. Торговаться ты не умеешь, — усмехнулся Кунцит. — Но, как человек слова, я предоставлю информацию, а затем потребую вторую часть нашего уговора. Ты согласна?
— Вполне, — ответила я, заливаясь краской.
Чёрт! Неужели я это сейчас сказала?
— Хорошо… тогда слушай… “Хентиментиу” — “владыка обитателей Запада”, “неб-та-джесер” — “владыка священной земли” и “ханти-ше-неджер” — “тот, кто председательствует над павильоном бога” — всё это эпитеты и звания, которые ассоциируются с Анубисом, древнеегипетским богом, связанного с кладбищами, могилами и мумификацией умерших. Считается, что он сопровождает покойников в загробный мир и определяет их посмертную участь, взвешивая сердца во время суда Осириса.
— Анубиса? — удивилась я. — Если честно имя звучит как-то по-гречески…
— Ты права. Анубис это греческое произношение египетского имени бога. А вообще оно звучит как сочетание звуков “inpw”, за которым следовал иероглиф шакала над знаком “htp” — “хотеп”, что переводится, как “мир ему”. Упоминание Анубиса есть и в Месопотамии. Там его имя передавалось транскрипцией, как “Анапа”. Анубиса изображали с головой шакала, и подобный образ был выбран не случайно. В додинастический период египтяне хоронили мертвецов в неглубоких могилах, которые становились лёгкой добычей шакалов-падальщиков, истинных хозяев кладбища. Однако чёрных шакалов, каким изображался Анубис, в природе не существует и окрас скорее всего связан с цветом трупа при бальзамировании. Его первый титул — “владыка обитателей Запада”, объясняется тем фактом, что мёртвых обычно погребали на западном берегу Нила, “владыка священной земли” — это всё равно, что бог пустынного некрополя, то есть опять кладбища. “Тот, кто председательствует над павильоном бога” — в этой фразе слово павильон означает камеру для бальзамирования и тогда вся фраза послужит просто определением рода занятий бога Анубиса — верховный бальзамировщик. В мифе об Осирисе Анубис помогает Исиде бальзамировать Осириса, после чего тот воскрес, и Исида смогла зачать сына.