— Вот так, моя красавица. Не нужно кричать, — прошептал он в мои губы.
Кунцит отстранился от меня, и на тёмном лице сверкнула белозубая улыбка.
— Ч-ч-что ты здесь делаешь? — прошептала я, захлёбываясь своим сбившимся дыханием.
— Пришёл навестить. Я соскучился…
С величайшей осторожностью Кунцит взял мои руки в свои и помог подняться.
— Мог бы просто позвонить… Мы бы встретились утром… Ты напугал меня до полусмерти!
— У меня нет телефона, моя красавица. К тому же желание тебя увидеть было настолько сильным, что я бы не утерпел до утра. Прошу прощения, что заставил твоё сердечко поволноваться…
Он бережно усадил меня на постель, устроился рядом, и в тоже мгновение его руках неожиданно возник большой пакет, из которого он тут же достал бутылку из тёмного стекла, два бокала и большой контейнер с деликатесами в виде крошечных сэндвичей, сырных и мясных нарезок, оливок и морепродуктов, жаренных на гриле. Я потянулась к ночнику, но Кунцит удержал мою руку.
— Не стоит нарушать эту ночь искусственным светом. Съешь что-нибудь?
— Спасибо, я хорошо поужинала.
— Как странно. В твоём возрасте, я постоянно испытывал чувство голода. Но нет, так нет. Лично я поем с удовольствием, тем более в хорошей компании делать это вдвойне приятнее! Может тогда вина? Ты просто обязана его попробовать… Это урожай 1727 года Рюдесхайма из знаменитой бочки имени Иуды, которое никогда не продавали, а преподносили только известным государственным деятелям и королям.
— Как же тебе удалось его раздобыть? — удивилась я, наблюдая, как он наливает в бокал тёмную жидкость, казавшуюся почти чёрной в полумраке моей комнаты.
— Для меня почти нет ничего невозможного, моя красавица, — улыбнулся Кунцит, передавая мне бокал.
Он ухаживал за мной с такой осторожностью и вниманием, что моё сердце затрепетало. Я сделала глоток из бокала. Вино оказалось сладким, освежающим и с лёгким привкусом смородины, оно тут же ударило в голову, заставляя реальность кружиться и танцевать. Кунцит улыбнулся, искоса посматривая на меня.
— Ну, как тебе?
— Восхитительно! А можно ещё?
— Конечно же, можно, но я не советую увлекаться, потому как это вино довольно крепкое, несмотря на сладкий ягодный вкус. А у нас ещё вся ночь впереди…
Я покраснела, слегка пригубив вино, чувствуя, как внизу живота что-то сжалось в тугую пружину от предвкушения.
— Ну, вот. Теперь твои глаза сверкают ярче кашмирских сапфиров, не то, что несколько минут назад… — заметил Кунцит. — Скажи, тебя что-то тревожило до моего прихода?
Я задержала дыхание. Неужели это так заметно?
— Сегодня был тяжёлый день… Мы с Катариной побывали в доме детектива, который вёл расследование по делу исчезновения Хотару, а там обнаружили его тело…
— Что ты говоришь, — ответил Кунцит, но в его голосе я не почувствовала удивления. — Ты испугалась?
— Нет, вовсе нет…
— Это хорошо. Ты очень храбрая, моя красавица…
Он взял мою руку и стал покрывать поцелуями.
— Возможно, но там я обнаружила фотографии… Как будто детектив следил за тобой. А Усаги рассказала мне, что незадолго до исчезновения Хотару, Чибиуса упоминала некоего друга, который заставлял крыс танцевать под музыку.
Он не ответил. Его губы двинулись от запястья к локтю, а дальше к плечу, освобождённого им от рукава моей футболки, отчего по телу пробежали восхитительные электрические токи.
— Так что? — спросила я, пытаясь вернуть ясность мысли, ускользавшей от меня всё дальше, сдаваясь в плен его ласкам.
— О чём ты? — прошептал Кунцит, засовывая руки под мою футболку и чувственно сжимая грудь.
Но я не хотела уступать так легко. Мне хотелось развеять свои подозрения.
— Я о том, почему детектив следил за тобой…
— Не знаю, — пробормотал он, скручивая мои соски. — Может, спросить у самого детектива?
— Он вообще-то мёртв!
Кунцит усмехнулся.
— И что же? Мёртвые тоже умеют говорить, правда, не все слышат их зов.
Я вздрогнула. Конечно же, это была шутка, но отчего-то мне сделалось жутко от этих слов. Вывернувшись из его рук, я взглянула в непроницаемое лицо.
— Я серьёзно.
— И я тоже. Что ты хочешь знать, Мина? Спроси меня прямо, только не нужно этих окольных вопросов.
Сердце ёкнуло. Вот и настал момент истины.
— Я хочу знать, имеешь ли ты какое-нибудь отношение к исчезновению Хотару и Чибиусы?
Кунцит с недоумением посмотрел на меня, потом рассмеялся, притягивая к себе.
— Нет, Мина, я не имею отношения к их исчезновению.
— Но они ведь знали тебя!
— Да, знали. Я несколько раз показывал этим девочкам фокусы у полуразвалившейся стены. Мы разговаривали об истории древних царств, богах и археологии. На этом моё знакомство с ними закончилось.
— Почему же ты мне об этом не рассказал?
— А это было важно? Я встречаю много людей, но неужели мы с тобой должны говорить о каждом? К тому же эта информация никак бы тебе не помогла в поисках.
Я задумалась. Говорил ли Кунцит правду? По крайней мере, его голос звучал убедительно и искренне. Да, такое вполне могло быть. Он общался с девочками, развлекал номерами с крысами… Их то как раз и заметил мальчик из парка, решивший подойти поближе к разрушенной стене, услышав звуки флейты. Чибиуса вполне могла восхищаться Кунцитом, делая рисунки с его участием, а Хотару добавила иероглифы, памятуя его теорию о том, что образ крысолова восходит к богу смерти, которым она увлекалась… Всё это звучало логично, и даже объясняло заинтересованность детектива Камацу. Вполне могли найтись случайные свидетели того, как Кунцит разговаривал с девочками… Однако Сато Камацу был мёртв, а это доказывало, что его расследование могло идти по верному направлению… Но был ли Кунцит подозреваемым или просто случайным объектом изучения, в ходе которого детектив наткнулся на своего убийцу?
— А ты не заметил случайно никого подозрительного? — спросила я, после небольшой паузы. — Я имею в виду, может некто следил за Хотару и Чибиусой…
— Нет, ничего такого, — пожал плечами Кунцит.
— И снова тупик, как же… — вздохнула я и не успела закончить фразу, как настойчивые губы снова закрыли мне рот поцелуем, да так, что я чуть было, не потеряла сознание от нахлынувших чувств.