Я не нашлась, что ответить, а когда вдруг захотела задать Кунциту вопрос о его феноменальной осведомлённости относительно чужих тайн, поняла, что момент был упущен. Голоса гостей смолки, возвещая, что доклад доктора Томо вот-вот начнётся, и я решила отложить этот разговор до более подходящего момента.
Этот вечер оставил у меня двоякое впечатление. С одной стороны это был мой личный триумф, а с другой — миссия, которую на меня взвалила Катарина, провалилась с треском. Мне не удалось узнать ничего нового ни от гостей, ни от доктора Томо. Последний заявил, что Сато Камацу никогда не упоминал ни о каком списке или маньяке. Однажды старый детектив просто перестал отвечать на звонки доктора и тот счёл, что господин Камацу делает это намеренно, поскольку дело Хотару порядком подзатянулось.
Когда мы подъехали к моему дому, было уже довольно поздно. Благотворительный вечер закончился далеко за полночь, и я открыто зевала, мечтая поскорее очутиться в кровати. Кунцит решил проводить меня до самой двери чёрного хода. Мы шли вдоль дорожки, скудно освещённой убывающей луной, как внезапно боковым зрением я уловила нечто белое, лежащее под кустом с розами. Повинуясь внезапно нахлынувшему любопытству, я подошла ближе и поняла, что это был Артемис. Я узнала его по рисунку в виде полумесяца на лбу, который создавали шерстинки более тёмного оттенка. Однако кот не спал, не мяукал и вообще не издавал ни единого слабо уловимого звука. Он просто лежал на боку, уставившись стеклянными глазами в пространство с перерезанным горлом, из которого уже давно перестала сочиться кровь.
***
Тишину тихой летней ночи сотрясали мои рыдания. Кунцит гладил меня по голове и баюкал, словно маленькую девочку. Мы сидели на траве, прислонившись к стене безмолвного дома, а завёрнутое в чёрный пиджак Кунцита тельце Артемиса лежало рядом, будто суровое напоминание произошедшей трагедии. Артемис был моим любимцем, моим другом и, наверное, членом семьи. Думая о своём маленьком белом зверьке, таком ласковом, таком заботливом и спокойном, я чувствовала, как сердце рвалось на части. У кого же не дрогнула рука убить это беззащитное существо?
— Господи, как же я теперь без него буду?! Бедный Артемис! — в отчаянье воскликнула я, захлёбываясь слезами.
Рука Кунцита напряглась.
— Хочешь его вернуть? — спросил он неожиданно серьёзным голосом.
Рыдания застряли у меня в горле. Кунцит посмотрел на меня в упор, но почему-то я не смогла прочесть выражение его глаз. Я инстинктивно отпрянула, ловя себя на мысли, что мне неожиданно захотелось убежать от него. Я не могла взять в толк, что со мной произошло — или возможно с ним. Кунцит вдруг переменился. Но и я тоже — внезапно стала другой… Неуверенной. Что-то зловещие чудилось в воздухе этой ночи и в нём.
— Так ты бы хотела его вернуть? — терпеливо повторил он свой вопрос.
— Да… Я… Я… Хочу…
Мой голос звучал слабо, хрипло и неуверенно, но даже этого согласия хватило, чтобы Кунцит воспринял это, как знак к действию. Он поднялся на ноги, достал из чёрного савана безжизненное тельце Артемиса и прижал его к своей груди, словно самую дорогую драгоценность в мире.
Кунцит зашептал слова на непонятном языке, да так отрывисто и быстро, что невозможно было уловить хоть что-то из этого сумбурного потока, в котором, тем не менее, чувствовалась невероятная глубина и сила, будто бы пронизывающая пространство и само время. Эта сила ломала систему и рвала в клочья ткань бытия настоящего, поднимая со дна мироздания пласты давно забытой магии, которая была древней самой жизни.
— Анех! — громко крикнул Кунцит, пронзая своим голосом, словно ножом, безмолвие ночи.
В эту минуту тело Артемиса в его руках дёрнулось, будто в конвульсиях. Кот неожиданно мяукнул и, вырвавшись из его рук, стремглав помчался на задний двор живой и невредимый. Я стояла, словно громом поражённая, и потрясённо смотрела ему вслед.
Внезапно тень над моим лицом стала гуще. Я подняла голову. Кунцит стоял передо мной и смотрел на меня. В свете луны его кожа, волосы и глаза казались белыми. Он слабо, почти вымученно улыбнулся. Ни один мускул не дрогнул на моём лице. Я просто стояла и смотрела на него, не понимая, каким образом то, что произошло, вообще возможно. Я видела и трогала безжизненное тело Артемиса. Он был мёртв. И вот кот ожил и убежал, а мы с Кунцитом смотрели друг на друга, не в силах начать разговор.
— Я… — начал он, но умолк, как будто испугавшись хриплости своего голоса. Затем Кунцит обнял меня. Не очень крепко, просто чтобы я почувствовала его тепло и немного оправилась от шока.
Опустив голову ему на плечо, я тихо вздохнула.
— К-к-как же так, — еле слышно прошептала я. — КТО ты на самом деле такой?
Но Кунцит молчал. Возможно, это было правильно, потому что у ответа на этот вопрос было всего одно слово. И данное слово по странному стечению обстоятельств имело всего лишь одно значение. И это значение подразумевало знание, которое не полагалось иметь людям. Поэтому не надо… Лучше пусть молчит…
— Мина… — моё имя его сдавленным голосом казалось как будто чужим.
Я вздохнула.
— Я ведь люблю тебя… Разве так можно?
— Только так и можно, Мина… Любовь существует только в этом мире… Только здесь она способна зародиться… А я…
Но Кунцит не успел договорить, потому что тишину ночи пронзил вой полицейских сирен, и через несколько минут вся улица была освещена красно-синими мигалками, словно иллюминацией в Рождество. Я насчитала, по меньшей мере, восемь полицейских машин в считанные секунды, буквально запрудившие всю улицу тихого спального района. Из машин высыпало десятка два полицейских, среди которых к моему удивлению я разглядела отца и Катарину. Но ещё больше я удивилась, когда на запястьях Кунцита защёлкнулись наручники, а детектив производивший арест произнёс заученную формальную фразу, принятую говорить в таких случаях:
— Кунцит Сайто, вы арестованы по подозрению в похищении Хотару Томо, Чибиусы Цукино и ещё двенадцати детей в возрасте от семи до двенадцати лет.
__________________________________________________________________
* “I want love” Melissa Williams (© Akira Yamaoka)
Мне нужна любовь
Я мечтаю о чаше, полной любви,
Хотя и её не хватит, чтобы
наполнить моё сердце.
И даже царской чаши не хватит, —
моё сердце куда больше.
Мне нужна целая река любви,
Но даже она не залечит моих ран.
Даже океан любви
Не в силах исцелить мои раны.
Лишь нежность может вылечить моё
изрешеченное сердце,
Только любовь высушит слёзы боли в моих
глазах.
Меня спасёт лишь чудо, человек на
такое вряд ли способен.
Но он… Одна капля его любви — и моё сердце
возликует!
Но, боюсь, я не смогу вынести столько
счастья сразу.
Мне нужно чудо, но не жалость.
Наполни моё сердце любовью — и ты увидишь,
насколько
Мало мне нужно, чтобы чувствовать себя
живой и счастливой.
Мне не сдержать в себе этих волнений.
Я надеюсь лишь на чудо.
Мне нужно чудо, но не жалость.
Одна капля его любви — и моё сердце
возликует!
Но, боюсь, я не смогу вынести столько
счастья сразу.
Мне нужно чудо, но не жалость.
Никакая другая любовь не наполнит мою