Девушка отошла от окна и устроилась в удобном кресле, однако тут же передумала, подскочила на ноги и принялась вновь расхаживать по комнате.
— Конечно, я обязательно позвоню дедушке и бабушке, а то чувствую, они и так места себе не находят оттого, что ты решила отпустить меня в Токио одну… — вздохнула девушка, ероша пальцами густую чёлку. — Тем более здесь живёт Чибиуса, а она следит за мной коршуном и ничего не хочет слышать о том, чтобы я переехала от неё в общежитие… Нет, дополнительные уроки по вокалу и фортепьяно я обязательно вскоре возобновлю… Я же хочу стать профессионалом, в конце концов, и…
Однако не успела она закончить фразу, как дверь в её комнату неожиданно распахнулась, и на пороге возникла симпатичная молодая женщина с огромными ежевичными глазами и смешными хвостиками напоминавшие заячьи ушки, которые, наверное, больше бы подошли маленькой девочке, нежели степенной тридцатилетней особе. Однако, несмотря на возраст, всё же следовало признать, что подобная причёска невероятно шла молодой женщине, точно так же, как и скромный пучок, собранный в аккуратную шишку, украшенную орхидеей, которую выбрала для себя смешливая брюнетка лет двадцати, неожиданно высунувшаяся из-за её плеча, чтобы поприветствовать подругу.
— Как?! Ты ещё не одета, Минако?! — воскликнула молодая женщина со смешными хвостиками, обращаясь к светловолосой девушке, застав её в пижамных штанах. — Фейерверки уже скоро начнутся, и можем всё пропустить!
— Ладно, мама… Мне нужно бежать. Со мной всё будет в порядке. Я тоже тебя люблю, — прощебетала блондинка, нажимая отбой.
Она положила телефон на письменный стол и бросилась на шею молодой женщине, а затем, отстранившись, расцеловала в обе щеки темноволосую подружку.
— Ой, простите, мои дорогие! Я совсем забыла о времени! Так заболталась с мамой!
— Ничего удивительного! Когда ты болтаешь по телефону, то можешь это делать часами! — усмехнулась брюнетка.
Минако рассмеялась кристально чистым голосом, так напоминавший серебряный колокольчик.
— Как будто ты сама, Мидори, не любишь болтать. Вчера я до тебя не могла дозвониться целый час, пока ты обсуждала с Сакурой, что надеть на фестиваль!
— Один-один! — воскликнула Мидори, шутливо поднимая руки вверх.
— И как себя чувствует госпожа Катарина Айно? — поинтересовалась молодая женщина, присаживаясь в кресло.
Минако пожала плечами.
— Да, как обычно… Чибиуса, ты же знаешь, что в Интерполе всегда есть дела и международные преступники, которых нужно ловить… Возможно, мама вскоре возьмёт недельный отпуск, приедет меня повидать и убедиться, что я хорошо устроилась в Токио…
Не прекращая болтать, Минако одевалась. Через мгновение девушка оказалась завёрнута в красивую золотую шёлковую юкату с ярко-красными лотосами и фантастическими птицами. Длинные золотистые волосы, главное своё сокровище она решила оставить распущенными, перехватив небольшую массу красной лентой на затылке. Девушка улыбнулась своим подругам.
— Ну, как? Мне идёт?
Однако вопрос Минако был излишним, потому что восхищённые взгляды подруг отразили её красоту лучше тысячи зеркал. Высокая, стройная, с идеальной бархатной кожей цвета сливок, на фоне которой особенно ярко мерцали, словно звёзды, огромные васильковые глаза… Да, в свои девятнадцать лет она уже являла собой столь необыкновенное создание природы, полное очарования и грации, что сложно было найти хотя бы один изъян в её внешности…
— Ты просто воплощение Венеры! — с искренним восторгом отозвалась Мидори, прижимая руки к груди. — Тебе даже не придётся писать пожелание на тандзаку, чтобы побыстрее найти свою любовь!
— Я думаю, с парнями все же придётся повременить, пока вы не закончите хотя бы первый курс! — фыркнула Чибиуса, направляясь на выход, не замечая, как девушки театрально закатили глаза, глядя ей вслед.
— Господи, она, что себя твоей мамочкой вообразила! — шепнула Мидори на ухо Минако. — Вы ведь даже не родственники!
Убедившись, что Чибиуса вышла из комнаты и не могла ничего услышать, Минако с заговорщицким видом наклонилась к подруге.
— Видишь ли, моя мама когда-то спасла её от одного серийного маньяка, когда Чибиусе было восемь лет. С тех пор, она считает её очень близким человеком, с которым ей и по гроб не расплатиться… А мама воспринимает Чибиусу в качестве младшей сестрёнки, потому что в то время, когда она вела расследование, погибла её настоящая младшая сестра, в честь которой меня и назвали…
— Это та, чью песню ты пела на прослушивании? — удивилась Мидори.
Минако кивнула.
— Да. Та Минако Айно написала её незадолго до своей смерти… И хотя все родственники твердят, что я — копия своей тётушки, лично я не вижу никакого сходства, кроме может быть, цвета глаз, волос и одинаковых имён… Но Чибиуса и правда перегибает палку в своей заботе, и я вот уже даже не знаю, как ей сказать о своём переезде в общежитие…
— Думаю, она поймёт… — задумчиво проговорила девушка. — К тому же Токийский Университет Искусств находится далековато от дома Чибиусы, и если ты останешься жить у неё, тебе придется вставать ни свет, ни заря, чтобы попасть на занятия…
— Поговорю с ней сегодня вечером, — вздохнула Минако. — А теперь давай, поторопимся, а то и правда опоздаем!
Смеясь, шутливо толкая друг дружку в бок, девушки сбежали вниз по лестнице, где у входной двери их ожидала Чибиуса, нервно поглядывавшая на часы.
— Не прошло и полгода, — пробурчала она, открывая входную дверь и наконец, через несколько минут все три подруги оказались на улице.
Толпа постепенно росла. И чем ближе к городскому парку, тем труднее было идти. Не обращая внимания на жалобы Чибиусы поскорее выбраться из общего людского потока, Минако и Мидори, казалось, и вовсе не замечали давки, наслаждаясь праздником. Они вертели во все стороны своими хорошенькими головками, стараясь рассмотреть всё как можно лучше и не пропустить ничего интересного.
Из динамиков лилась потоками музыка, грохотали взрывы смеха веселившейся толпы. Торговцы маленьких киосков расхваливали свой товар покупателям, а зазывалы приглашали принять участие в лотерее или шуточных соревнованиях. В глубине парка на импровизированной сцене артисты устроили настоящую театральную постановку легенды о супружеской паре Хикобоси и Орихимэ, которых разделил рекой Небесный император. А прямо напротив сцены растянули канат, и высокий атлетичный мужчина в белом мундире с кисточками и такого же цвета шароварах выделывал потрясающие акробатические номера, балансируя над головами прохожих.
— Гелиос! Гелиос! — скандировала толпа имя артиста, заворожено наблюдая за канатоходцем.
Минако и Мидори буквально замерли на месте, желая досмотреть его выступление до конца, однако Чибиуса стремительно повела своих протеже дальше, не обращая внимания на их жалобные протесты, мужественно пренебрегая давкой и толчками со всех сторон.
— Остановимся вот тут, — наконец заявила молодая женщина, показывая на ограду парка, возле которой неожиданно образовалась брешь в толпе.