— И взять у них нечего, деревенщины!
— А кто-кто остаётся? — обескуражено спросили крысята, да и у советников, судя по мордам, был тот же вопрос.
— Большое количество кого! — улыбнулся я. — Остаются те, кто мешают нам развивать торговлю.
— Пираты!
— … и эльфы.
Все даже несколько задергали хвостами и выпустили в воздух, не удержавшись, довольно много мускуса. Ведь одно дело сидеть в своём захолустье и грозить всему миру, мечтая о том, как они будут бить могучих врагов — как все их войска будут разгромлены, а города разграблены, чем что-то делать реальное для этого.
— Загрызем, зарежет всем! — кто-то воинственно закричал.
— Прежде чем мы начнём войну, нам надо провести разведку этих мест. Вок, — Секущий Хвост подпрыгнул, и посмотрел на шкуру Урзака, где я обозначил несколько точек — пошли отряд — вот сюда, надо всё выведать вокруг Аранда, в стороне от Эбранда. До Фиенбрюка не идите, там людей много, главная дорога страны всё же. Конечно, отправь кого-нибудь, но если будет опасность — пусть сразу поворачивают. Идите вдоль побережья от Эбранда. Купцы говорят, что та часть лесного анклава, который там есть контролируется поселением… Что-то типа Линнеиэль… элиенне… Енневереннэ… Будем звать Линн. Пусть крысы проникнут туда. И вообще пусть побродят по той стороне, и не привлекают к себе внимания. По дороге пусть примечают состояние дорог под телеги, за воздухом следят — правда ли в лесах много летающих тварей, где припасы в дороге взять, какие настроения у людей в прилегающих к Лесам поселениям и что вообще об эльфах думают…
— Будет сделано, хершер!
— Резак, есть кто на примере из молодых, но более опытных гамм, которых можно в беты перевести, поручить отряд?
— Да, на очереди Руич.
— Это который облаву на пищух устроил? Который заставил молодняк ордо заставил все камни со склона убрать, чтобы их норы разворошить?
— Да-да! По прозвищу Убийца Трусов.
— Хорошее прозвище. Само то для нашего дела. Ему надо будет дать сводный отряд и несколько помощников поопытнее. Соберем тысячу голов?
— Так может я…?
— Ты тут нужен будешь. Туда отбери лишь сброд, стариков и тех, кто по разным другим своим данным не подходит. Объявишь, что поход отправляется в разведку и заодно за добычей. Гунулы с ними пойдут, эти остатки псоглавцев отправятся собирать, если ещё кто-то остался в их краях.
— А цель? Куда-куда?
— То будут знать только командир похода и его заместители. — Не то, чтобы я опасался того, что кто-то из совета разболтает… Хотя да, наверняка разболтают. Резак ещё надежный, ещё несколько. А вот другие спорно, да и учёный уже. Совет-советом, эти хвостатые мне были нужны, но доверять им я точно не собирался. Совет занимался разработкой решений вопросам внутренних наших и внешних проблем, где и как заработать, войска и других аспектов государственной деятельности. Они осуществляли контроль за исполнением указов и распоряжений. Однако правил я. Точка. Все важные решения были за мной. Никакого совета не было бы в принципе, если бы не горы мелких вопросов. Эти множества бытовых проблем я на них и свалили. Иначе бы сиднем сидел на одном месте, где-нибудь на троне в одном из залов Каменного Оплота.
Интерлюдия мелкого крысолюда, оказавшегося там, где ему были совсем не рады.
Жизнь беспросветна и становится с каждым разом только хуже. В этом Кнырик был уверен по всему опыту своей жизни.
Кнырик (просто Кнырик — второе не заслужил (только владыка, хершер может носить одно — потому что он — это Он, а не все в очередной раз понял это, когда со всего маха вмазался в зловонную кучу состоявшую из слизи, какой-то чешуи, продырявленной/изжёванной кирасы и мяса.
— Не поминать Хвостатую, не поминать…
— Клац! — лязгнули возле самого лица саблеообразные зубы пупырчатого чудовища.
— А чтоб тебя она сожрала и душу твою разгрызла! — заверещал Кнырик, когда уродливая, вся в бугорках и торчащих шипах голова молодой ящерицы чуть откусила ему голову.
Он бежал, держа груз обеими лапами и прижимая к груди, но разъяренное верещание слишком быстро догоняло его.
Жизнь сплошная насмешка — короткий миг мучений, чтобы закончить жизнь наиболее странным и ужасным способом.
И всё же Кнырик умирать не хотел.
Он родился в плохой, голодный год, когда весь молодой помёт погиб, а оставшимся еле хватило молока самок, чтобы они смогли выжить до таяния снегов, когда можно было найти хоть что-то из еды. Их стая была слабой, совсем без рабов, когда они добровольно присоединились к набирающему силу вождю, только-только покорившему могучий по местным меркам клан Костегрызов. И хоть еды потом стало больше, это уже не помогло Кнырику вырасти большим и сильным, как его более молодые сородичи. Будучи вдвое меньше собратьев, болезненно худой, с торчащей во все стороны клочьями шерсти, после достижения половозрелого возраста, когда беты — командиры отрядов искали себе хорошее пополнение, все не слишком хотели брать его в свои ордо, стремясь набирать бойцов хотя бы жилистее, если уж мускулов и роста не хватило.