Будут ли они держаться вместе или раскиданные по отрядам, выбрав себе свой путь развития станут соперниками и начнут, как и другие крысолюды, грызться за ресурсы, за власть/положение в иерархии? Не знал и как-то знать пока не хотел. Моё дело их подготовить, чтобы не получилось как с Тигрёнком, чтобы их беспомощные тела не растоптали вражеские войска, оставив окоченевшие тела на власть падальщиков.
И еще требовалось сформировать вокруг них общество тех, кто пойдет за ними до конца, а не нанесёт удар в спину в момент слабости.
В общем, касаясь игры — плюсов было немало, а минусов не так уж много: рискнуть крысам жизнью и здоровьем, что они и так регулярно делали.
А ведь всё началось с неочевидного — с очереди на игру. Игры моих найденышей-крысят, когда я отбирал из них тех, кто со мной пойдёт в очередной поход, привлекло много зрителей. И помимо самих крысят, которые продолжали играть в эту игру между собой и дальше, соревнуясь в силе и ловкости, постепенно стали втягиваться всё новые игроки — товарищи моих крысят, просто мающиеся дурью. Постепенно это движение разрослось так, что поле, которое служило для игр, не вмещало всех желающих. Пришлось составлять списки, очередь.
Неожиданно как-то оказалось, что этим занялся пленный гоблинский «князь» Гортакс, которого мы по больше части держали на цепи, порой обращаясь за информацией по тем или иным вопросам, связанным с его народом. Скучающий Гортакс, постоянно наблюдая за игрой, постепенно стал настоящим знатоком всех новообразованных традиций, а некоторые ввёл и сам, так как к нему всё больше прислушивались: все понимали, что третейский, независимый судья нужен, а «князь» ненавидел нас всех одинаково люто.
Да, Гортакса не раз хотели уже загрызть, или прирезать, но статус моего личного раба его пока спасал. Не знаю, насколько он этим пользовался (наверняка как все гоблины что-то творил нечистое), но осведомители как один сообщали, что судит он насколько возможно честно.
Насчёт судит… Правила! Первоначально правил никаких не было. Внутренний двор нашего Первого Логова был совсем небольшим. Вынеся его за вал, площадка была примерно 20×50 метров. Играли первоначально то мячами, то сквигами — решала сама команда. Сквигами было сложнее, но интереснее. Опасающаяся за свою жизнь животинка вертелась, бегала, кусалась, из-за чего приходилось больше цеплять защиты, а, следовательно, противники не боялись вступать в драки. Да, было не так быстро бегали, но всё же зрелищнее.
Правила были простые — Гортакс брал сквижка, о котором заранее договаривались, из ящика и кидал его в центр поля, где две команды вступали в борьбу за него. Захватив, они должны были пронести его на сторону противника за условную черту, или закинуть в специальный ящик. Даже придумали легенды — вроде как закинуть вредного сквига в логово врагов, чтобы он им там всё попортил (хотя вообще полезные тварюки, всеядные и вкусные, избавляли нас от мусора и составляли часть нашего рациона). Закинул, то есть сделал так чтобы сквиг в логове врага — значит тебе засчитывалось очко, которые изображали черепа.
В зависимости от состояния, «мячи» были разными:
Мертвый — так обычно называли обычный мяч из кожи, набитый травой и связанный проволокой.
Живой — мяч, находящийся в игре.
Дикий — только пойманный в горах
Резвый — из красных сквигов, которые были быстрые других. Гортакс постоянно твердил что-то типа: «Красный движется быстрее».
Крепкий — из черных, более выносливых. Если некоторые «мячи» нечаянно могли раздавить, то с этими такого не бывало.
Голова — (особо вредного врага) любая команда может представить на выбор список знатных пленников, либо преступников, чьи головы могли бы быть использованы.
Названия успели попробовать разные: называли и гарсвиг, хандсквиг, было что-то про «кровавый спорт» или мяч… Но не прижилось. Не так уж и кроваво всё проходило. Остановились на сквигоболе.
Играли когда как от коротких до длинных игр — до 5,7,11,15 очков — кто первый набрал, тот и молодец.
Играли на свежем воздухе, когда позволяла погода. Для игры годился лишь два зала — куда могли поместиться все желающие. Где стояли троны — наверху и внизу. Пришлось бы делать там трибуны, загаживать — а центральный, красивый, красивый своими суровыми орнаментами зал должен быть для приёмов. Все же мы уже не просто там какие-то дикие.