Один из прихвостней идущих за мной — Гнарк Кривозуб, бедолага, даже не успел пискнуть. Он только повернул свою кривую морду, будто собирался сказать что-то умное — как будто он вообще знал, что это такое. Валун влетел в него, как…. Как очень тяжелый камень в мягкое живое тело. Хрясь! Кровь брызнула, будто кто-то раздавил переспелый фрукт. Кости хрустнули, как сухие ветки под сапогом.
Без шансов.
Я сплюнул в пыль и пробормотал:
— Всегда найдётся какой-нибудь сюрприз…
Впрочем, мысль повернуть назад мне в голову тогда еще не пришла. Я поднапрягся и скатил валун с тела воина. Все же я хотел тут отдохнуть, а на кровавые ошметки могли заявиться нехорошие гости, еще это неприятно воняло, а еще — Кривозуб, насколько я помнил, участвовал во многих драках, стычка и битвах на моей стороне. Надо было хотя бы похоронить.
Крысы застыли. Тяжелый переход сказался, видимо. Глаза их блестели — то ли от страха/адреналина, что могли сами попасть под камень, то ли от голода.
— Кто-нибудь что-то скажет?
Один, видимо самый наглый, по кличке Гноезуб — (непроходящая мода на зубастые прозвища) — оскалился и выдал:
— Хороший был воин.
А потом добавил:
— Можно я его печень съем?
Я уставился на него, как на кучу навоза, которая вдруг заговорила.
— Нет! — рявкнул я, чувствуя, как подступает бешенство.
Гноезуб не унимался, его глаза загорелись, как у степного волка над падалью.
— А сердце? Сердце-то можно? Оно, поди, ещё тёплое!
— Нет! — прорычал я, уже представляя, как вбиваю его башку в ближайший камень.
Тут другой, тощий, с мордой, будто из жеваной кожи, пискнул:
— А глаза? Глаза-то никто не любит, можно мне, а?
Я сделал глубокий вдох, пытаясь не придушить их всех на месте. Воздух вонял кровью и потом от их шкур. Когда я уже научу их цивилизованным привычкам?
— Никто. Ничего. Не ест. — отчеканил я, как будто вбивая гвозди в их тупые черепа. — Закопать. Заложить камнями. И чтоб без фокусов, или я сам вас закопаю. Живьём.
Крысы зашипели, как коты, которым наступили на хвосты, но возражать не посмели. Гноезуб пробурчал что-то про «жаль мясо», но уже отложил оружие, а тощий принялся рыть яму, бросая на труп жадные взгляды.
Я отвернулся и начал отдавать привычные команды:
— Шевелитесь! Хич, Дробитель — обследовать руины! Когтехват — приготовься ставить лагерь, готовить жратву! Быстрее, или я сам вас закопаю, прямо рядом с Кривозубом!
Все засуетились, шипя и матерясь, но под моим взглядом двинулись к делу. Кто-то потащил снаряжение, кто-то начал шарить по камням, выискивая, что бы найти вкусное из того, что не успело разбежаться/уползти.
Под ногой хрустнула человеческая челюсть.
— Поганые места.
— Места поганые, — эхом буркнул кто-то сзади, то ли Гноезуб, то ли ещё какой-то умник. Я уже собирался развернуться и вбить ему зубы в глотку, как вдруг воздух разорвал свист. Шипящий и злой, как голос гадюки.
— Засада! — заорал я и завыли проворонившие всё псоглавцы, но было поздно.
Стрелы посыпались, как град. Кривые, хлипкие, вырезанные, небось, из первых попавшихся веток, но в этом месте многие из них находили себе цель. Двое кланкрыс сразу рухнули, как мешки с дерьмом, — одному стрела пробила горло, и кровь хлынула фонтаном, как из перерезанного бурдюка, второму влетела в грудь, и он захрипел, падая на колени.
В следующий миг пространство вокруг взорвалось хаосом. Скалы заорали эхом, металл загремел, как в кузнице, и в лицо мне плеснуло горячей кровью — не моей, слава богам. Из-за камней, из щелей, из руин, из самой проклятой земли полезли визжащие орки и гоблины. Они бросились на не успевших встать в строй, блестя клыками, а глаза горели жаждой нашей крови.
Один штурмкрыс снес двух гоблинов ударом алебарды, но большего не успел — тесак зеленокожего орка снёс ему полморды. Мозги брызнули, как каша из опрокинутого котелка, обдав окружающих теплыми ошмётками. Я услышал хруст — это второму кланкрысу отрубили лапу. Повернулся, чтобы увидеть, как псоглавый рвет гоблина, вцепившись в него клыками, будто в свежую тушу. Я машинально отклонился — что-то просвистело у плеча — и рубанул зеленокожего своей сечкой. Укрепленное лезвие, вспороло орку грудь, и его кишки вывалились, как верёвки из рваного мешка.
— Все в строй, навозные прыщи! Собраться в кучу, твари!
Ближайшие крысы вокруг сгрудились, поднимая щиты. Стрелки с мушкетами, кто успел, подхватили оружие и теперь спешно его заряжали, заняли позицию за их спинами. Алебарды штурмкрыс блеснули в тусклом свете, готовые рвать плоть. А сзади наш тощий колдун с блеклыми глазами уже бормотал своё проклятое заклинание. Его лапы дрожали, от рук вырвалось зелёное облако, и оно поползло к гоблинам, что накатывали на нас волной Те, кто вдохнул, начали кашлять, хвататься за горло, их кожа покрывалась волдырями, будто их жарили на адском огне. Десяток гоблинов рухнул, блюя кровью и страшно воя.