Шрам наступал. Он рубанул по дуге, и я еле успел откатиться — лезвие вгрызлось в скалу, отколов кусок размером с башку. Я прыгнул, вонзив кинжал ему в бедро, разрубая кольца кольчуги. Кровь брызнула, тёмная и густая, но Шрам даже не дрогнул. Он схватил меня за горло своей лапищей, поднял, как щенка, и швырнул в камни. Я врезался спиной, воздух вышибло из лёгких, а кинжал вылетел из руки, звякнув о землю.
— Ты слабак, хвостатый вождь! — прорычал он, поднимая меч для добивающего удара. Но я не собирался дохнуть. Перекатился, подхватил обломок копья с земли и ткнул ему в бок. Наконечник скользнул по кирасе, но зацепил щель между пластинами, вонзившись в плоть. Шрам зарычал, кровь потекла по его ноге, но он ответил ударом рукояти рубила. Удар пришёлся в мой шлем, металл треснул, и я почувствовал, как кровь заливает висок.
Я сплюнул красную слюну и рванул к нему, вцепившись в его руку, державшую клинок. Мы сцепились, как два зверя, рыча и пыхтя. Его кулак врезался мне в челюсть, зубы клацнули, но я ответил, вбив колено ему между ног. Доспехи смягчили удар, но Шрам крякнул, а я вонзил пальцы ему в шрам на морде, целя в глаз. Он взвыл, отшатнулся, и я рубанул вновь подобранным кинжалом по его руке. Лезвие чиркнуло по наручу, но зацепило запястье, взрезав толстую кожу.
Мы кружили, как два зверя (хотя почему как…), оба хрипя, оба истекая кровью. Его клинок снова взлетел, но я нырнул под удар, и лезвие врезалось в мой наплечник, оставив вмятину. Я ткнул кинжалом в его колено, пробив сухожилие. Шрам зашатался, но не упал — он рубанул снова, и я еле успел отклониться. Лезвие рассекло мне плечо, кровь хлынула, горячая и липкая, но доспехи смягчили удар, не дав мечу отхватить руку.
— Неплохо, зеленожопый… — прохрипел я, чувствуя, как кровь капает с подбородка. — Но я ещё стою.
— Ненадолго, вшивое отродье! — прорычал он, хромая, но всё ещё сжимая меч. Кровь текла из ран, смешиваясь с пылью, но мне казалось, что его глаза яростно горели, как факелы.
Я же уже еле стоял.
Возможно я сумею его победить. Возможно… А потом?
Вокруг стояли, на расстоянии двух-трех метров несколько десятков оставшихся зеленокожих. Орки и гоблины вокруг орали, но не лезли — то ли боялись Шрама, то ли ждали, пока мы сами друг друга прикончим. Если сумею вывести из боя Шрама, то этих в одиночку я победить не сумею. И это четко осознал.
«А где оборотень?»
А она отползла к краю обрыва. Её глаза встретились с моими. А затем она прыгнула/свалилась вниз.
Я быстро (как мог) подскочил к краю пропасти и с интересом глянул вниз.
— Схватите его!!!
Зеленокожие бросились на меня, но так как я стоял на краю, всё пошло немного не так, как хотел Шрам.
Я понял, что дело дрянь, за мгновение до того, как потерял опору.
Попытавшись удержаться, я схватил ближайшего орка — мелкого, но жилистого, — вцепился в его шею, пока он верещал, как свинья. Но его веса не хватило, чтобы удержаться.
Под вопли зелёных ублюдков мы полетели вниз, слыша, как ветер свистит в ушах, а камни только успевают мелькать перед глазами.
Глава 24
Мои когти вцепились в тушу орка, но этот жилистый зеленокожий урод постоянно дёргался. Его клыкастая пасть клацала в дюйме от моего лица, вонь его дыхания из гнилого мяса била в ноздри.
А всё из-за того, что мы зацепились за каменный продолговатый выступ, больше похожий на небольшую полку.
Ну как мы — скорее вначале я, заорав от боли в руке, а затем и орк вцепился в неё одной лапой. Потому что второй он захотел меня ударить.
Я оскалился, чувствуя, как кровь кипит в венах, и прорычал, растягивая слова, будто вбивая их в его тупой череп:
— Я не-на-ви-жу… зе-леееень!
Он зарычал, но я уже врезал ему кулаком в морду. Это было весьма неудобно — держаться и бить. Когти скребли, кроша гранит, а орк рычал, болтаясь в моей хватке. Я рычал в ответ, и мой рёв смешался с его, эхом отскакивая от стен ущелья, заглушаемый гулом реки.
Внизу она пенилась, как бешеная, её белые буруны разбивались о чёрные камни, чтобы тут же ударить в новый камень, надеясь его выкорчевать с места. Одинокие деревья торчали из трещин, их кроны будто осуждающе качались: «Хватит тебе уже, падай!»
Я сплюнул наполнившую пасть кровь и пробормотал:
— Повезло, так повезло…
Отчаяние было готово в какую-то секунду захватить меня. Я взглянул вниз — река, камни, пропасть, — и мысли в голове завертелись. Моя жизнь — почти сплошная резня, боль. Никому не принёс ничего, кроме крови на клинке.
И вот я здесь, вишу над пропастью, сцепившись с этим вонючим орком.
— А-а-а, к демонам всё! Не дождётесь!