Через какое-то время на пути всё чаще стали встречаться поселения ящеров, которые продолжались уничтожаться так же безжалостно. И что бы я не думал плохого об этих гадах, что стремились когда-то принести меня в жертву, но вот на защиту своих поселений выступили сразу.
Светлый лес уже закончился и вокруг расстилалась травянистая равнина, усеянная яркими цветами. Ветер, что дул не прекращая, становился всё более насыщен влагой, спасая от изнуряющей жары и сдувая тучи насекомых, привлеченных вонючим запахом огромного движущегося стада. И хоть эта равнина казалась плоской как стол, на самом деле это был обман зрения. Просто границы небольших долинок сливались в своём травяном разнообразии, а колеблющийся воздух от жары совсем размывал границу обозримого пространства. На горизонте показалась далекая синяя полоса, порой исчезающая в мираже, а под светом солнца продолжали двигаться тысяча за тысячью чудовищные звери, ищущие битвы, вкусного мяса разумных и свою смерть. Голодные, изнывающие без воды, которая им также требовалась, они вечно искали на ком бы выместить свою злобу. Визг, удары, сливающийся в гул топот тысяч копыт — всё это создавало фон, при котором и думать было невозможно, чтобы замаскировать такую толпу. Но мне было плевать на их страдания — твари предпочитали разбивать бочки, фляги с водой, уничтожать съестные запасы, хотя могли бы их взять с собой. Небольшой заплечный мешок с запасами, которыми разжился в разгромленных поселениях, ставили меня выше этой суетливой толпы, хотя порой так хотелось поддаться общей злости и вцепиться в кого-нибудь…
Рядом шли, скуля, собратья Хауза, псиноголовые, покрытые толстой шерстью Белоглазый и Тупой, которых было не то чтобы бы жалко, но этот скулёж уже сидел в печенках. Назвал так этих тварей так про себя, чтобы не запоминать тот набор рычащих звуков, которыми они себя обозначали. И хотя с дефицитом общения на том языке, что я понимал, дело обстояло очень мало и приходилось понимать, что они тут все перерыкиваются, это было чертовски сложно. И если они все вскипали из-за погоды, то у меня голова кипела, пытаясь различить все эти звуки. Хотя, конечно же, интонация решала.
Эти беспредельно жестокие, как и прочие твари, неизменно как-то оказывались где-то рядом и помимо Серой Лапы, я даже начал привыкать к их обществу. Уже порядочно измененные теми силами, которым поклонялись зверолюды, с вросшими в тело металлическими наплечниками, широкими металлическими браслетами, с толстым костяным гребнем, идущим от шеи до того места, где у обычных существ начинается диафрагма, они ещё напоминали обычных собак, порой впадая в какое-то игривое состояние. Смотря на них, видел не монстров, а куда-то свернувших в сторону в своём развитии разумных существ.
Через шум бредущей оравы раздался далёкий свист и не успел прислушаться откуда он идёт, как булыжник размером с несколько крупного зверолюда размером шмякнулся рядом со мной, с громким чавкающим звуком вминая кого-то в почву, оставив торчать из-под него лишь торчащую изломанную лапу… Дрожь земли от удара толкнула в ноги. А в десятке шагов упавший булыжник раздробил копыта сразу двум зверолюдам. А потом они стали падать ещё и ещё.
Раздались командные рыки и все, повинуясь приказам, стали разбегаться в разные стороны. Постарался найти в мечущейся воющей и рычащей толпе долговязую фигуру Хауза. Вон он, лает и размахивает мечом, выстраивая свой гурт. Где-то позади раздался перекрывающий всё звуки низкий басовитый, пробирающий до мурашек по коже, рык Перворога. Трудно описать словами, но сразу становилось ясно, кому и что делать. И в этих же звуках была угроза, там явно звучало: “только ослушайтесь меня, и ваши внутренности будут вывалены в чёрный муравейник, и ещё благодарить за милосердие будете”.