Покрутившись, он завозил его по земле рукоятью, беспокоя рану, но при этом цепляясь мечом за корневища, камни, ветки и, в конце концов, клинок выскользнул из раны. И не сказать, что рана получилась серьёзная. По крайней мере, крови было не так много, как бы мне хотелось. А как было бы хорошо, подождать, пока он сдохнет от кровотечения. А с другой стороны, я сам сильнее с каждой минутой не становлюсь — рана от его клыков понемногу сочилась кровью, что там на спине с ранками от стрел вообще не видно, хотя и вряд ли что-то страшное.
Но клыкастик не даёт мне времени на подумать. Новый всхрап, как сигнал о новом прыжке, и он уже не перелетает через меня, а, скользя копытцами, вскакивает на камень. Но камень это не почва, зацепиться на гладкой поверхности особо не за что, и это даёт мне шанс! Бегать по лесу от этой туши я замучаюсь, забраться на дерево — ослабну от голода, если только не начну грызть само дерево, что явно не самая лучшая диета. К тому же запах крови, вкусной и питательной, разжигал во мне яростный огонь, подпитываемый голодом. И у меня из оружия есть ещё кое-что, кроме меча и ножа.
Прижавшись телом к камню, делаю прыжок, приземляясь на спину зверя, раздираю кожу скрытую под жёсткими волосами, похожими на металлическую проволоку и короткими костяными шипами, идущими вдоль хребта, цепляюсь всеми конечностями и зубами, впиваясь когтями в расходящиеся под когтями шкуру и мясо. Быстро-быстро! Удар когтями одной ру…Ладно, руки. Удар когтями одной руки, засунуть поглубже, ударить второй, также стараясь нанести рану пострашнее. И продолжать так делать поочерёдно, насколько можно быстрее! А концом хвоста пытаюсь попасть по мелким глазёнкам. Клыкастик, обезумев от боли, визжал, скользя по камню и, так как он не сумел зацепиться, мы полетели кувырком вниз. Под хруст удара, выбившего дух, чудом не отпустил мощную тушу и, сумев удобнее поменять положение, уже наносил удары в район шеи. А «кабанчик», вскочив вместе со мною на ноги, принялся скакать между деревьями, визжа и заливая всё вокруг своею кровью, буквально фонтанирующей из ран.
Вцепившись клыками в мощный затылок, я ощущал всей мордой удары веток, царапающих и сдирающих кожу, но отцепляться от умирающего зверя не собирался, потому как чувствовал, что он в своём предсмертном бешенстве сумеет меня растерзать так, что останутся только клочки! Да и вдруг он не откинет копыта? Может ему мои мясо и кровь будут лучшими лекарствами?
— Сдохни! Сдохни ты уже! — рычал я в ответ на его остервенелое визжание и наносил новые удары, превращая то место, где у всех находится шея, в лохмотья.
И он не выдержал. Несколько рывков, в которые вложены последние силы, и туша заваливается вперёд своей харей на подломившиеся ноги, придавливая мои руки. Несколько хрипов, и лишь булькающая кровь в его горле свидетельствует о том, что последние крохи жизни уходят из его тела.
А дальше я на какое-то время выпал из окружающего мира. А первое что почувствовал, придя в себя, это отсутствие привычной сосущей боли в желудке. Даже немного наоборот, брюхо немного побаливало, растягиваясь — оно раздулось, свисая над ремнём. Я сидел в луже крови у порванной шкуры задранного зверя, лежащего со сломанными костями грудной клетки, с торчащими то тут, то там в неестественном порядке костями, размозженной головой с выеденными мозгами, держа при этом в руках здоровенную печень, от которой умопомрачительно вкусно пахло.
Укусил. Действительно вкусно. Но было бы неплохо и поджарить на огне. Мысли вернулись к подлым пейзанам, к которым накануне хотел выйти. Это из-за них я оказался в глубине леса, рискуя жизнью сражался с этим гадом. Утомлённый и умиротворённый после сражения, снова почувствовал поднимающуюся во мне волну злобы.
«Сожрать сволочей!» — советовал мне один мысленный голос изнутри. — «Отомстить!»
Сожрать весь скот, сжечь дома! Что, многие вот так к ним выходят? Могли бы из любопытства пойти на контакт! Мы бы пригодились друг другу! Но да, может и глупо было надеяться, что они такое чудище смогут принять… «На вилы кровожадную тварь!» — это самое мягкое, что они могли подумать, но… «Но как было не попробовать? И что мне делать дальше? Жить тут одному, совсем без общества?» Путешествуя последние дни один, я бы уже не отказался от тех, с кем бы можно было поговорить, узнать о том, что вообще творится в этих землях, кто их населяет, где есть спокойные места и достаточно могущественные чародеи (а у ящерок они вот точно есть, сам видел — значит могут быть и у других) чтобы поменять свой облик или вернуть тот, который у меня был до того, как я стал таким мутантом (а я верил, что вот этот мех, когти, клыки, хвост — это не моё). Да даже выменять у них огонь на еду — почему бы и нет? Судя по внешнему виду этих крестьян, питаются они не так уж чтобы и хорошо! Я бы таскал им пойманную еду, а брал бы у них за это одежду, соль (хочется! хочется!), огонь и многое другое.