А потом, слава всем богам, он отпустил ее — и сам начал кричать. Таша упала на бок и увидела, как Нипс мечется из стороны в сторону. Зубы Фелтрупа сомкнулись на его ухе.
— Отпусти! Отпусти! Черт бы тебя побрал, Фелтруп, ты не в своем уме!
— Нет, он в своем! — крикнула Марила с дальнего конца комнаты.
Таша сдавленно вздохнула, и Нипс резко обернулся. Выражение неописуемого ужаса наполнило его глаза.
— Айя Рин, — прошептал он. — Таша, Таша. Что я наделал?
Десять минут спустя они все вместе — Таша, Марила, Нипс и Фелтруп —развалились на диване. Таша массировала шею, в то время как Фелтруп стряхивал осколки стекла (остатки кувшина с водой, который Марила швырнула в Нипса) — со своего меха и ее рубашки. Марила, прислонившись спиной к коленям Таши, прижимала одну из столовых салфеток Великий Мир к окровавленному уху Нипса. Сам Нипс сидел, свернувшись калачиком, уставившись в никуда. Когда лампа с шипением погасла, они были рады этому; никто из них не мог спокойно смотреть другим в лицо.
— Я почти выпустила собак, — сказала Марила.
— О боги, — сказала Таша, сильно вздрогнув. — Он бы умер. Я потеряла голос, Марила, я не смогла бы их отозвать. Они бы разорвали его на куски.
— Это и пришло мне в голову, — сказала Марила, — когда я услышала, как дверь начала раскалываться.
— Я думаю, одному из вас суждено было умереть, — сказал Фелтруп.
— Нипс, — сказала Таша, дотрагиваясь до него ногой. — Это был не ты.
— Нет, это было я, — тихо ответил Нипс. — В том-то и дело. Это... безумие. Оно пришло изнутри меня.
— Все равно это не твоя вина, — сказала Марила.
— Тогда я хотел бы знать, чья? — спросил Нипс.
— Вот теперь ты задал правильный вопрос, — сказал Фелтруп.
— Тебя каким-то образом околдовали, — сказала Марила, вытирая его ухо. — Я заметила перемену в середине тренировки. Твои глаза стали такими… странными. Я подумала, тебя слишком часто били по голове.
— Таша... — начал Нипс.
Таша резко дернулась; диван содрогнулся и застонал.
— Эта треклятая штука слишком мала, — сказала она. — Если никто не хочет ужинать, я предлагаю всем пойти спать.
Никто не пошевелился.
— Я не хочу спать, — наконец сказал Фелтруп.
— Ты уже несколько дней не спишь, — укоризненно сказала Таша.
— Нипс, — сказала Марила. — Ты все время повторял Раффа, Раффа. Что все это значит? Раффа кто?
Нипс взял салфетку у нее из рук и повернулся лицом к окну. После долгого молчания он выдавил из себя:
— Ундрабаст.
— Ого, — сказала Таша.
— Однажды я немного рассказал Пазелу, — начал Нипса глухим голосом, — как спрыгнул со своего корабля, когда он встал на якорь в Соллочстале, и побежал домой, в свою деревню. И как арквали пришли за мной и поймали меня в тот же день. Но это еще не... самое худшее.
Он посмотрел на них сердито и умоляюще:
— Мой старший брат, Раффа, он спросил их, сколько им будет стоить отпустить меня, пока они все еще слонялись по деревне и пили. Они сказали, что три фунта жемчуга. И Раффа поторговался. Прямо передо мной, как бы подлизываясь, пока, наконец, они не уступили. «Два фунта, потому что он такой маленький, а ты такой надоедливый». Раффа сказал им, что посмотрит, что сможет найти. Арквали сказали, что подождут всего час. Но на самом деле они ждали весь день. Они хотели эти жемчужины больше, чем меня.
Проблема была в том, что Раффа тоже так думал. Он был лучшим ловцом жемчуга в деревне. У него были коробки с ними, спрятанные в коптильне. Он копил на билет до Опалта. Наш кузен вернулся оттуда много лет назад и сказал Раффе, что ему стыдно за нашу пальмовую крышу. Он сказал, что соллочи живут как животные. А вот город Баллитвин был тем местом, где мужчина мог преуспеть.
Нипс замолчал. Таша хотела что-то сказать, но побоялась; внезапно она почувствовала себя обманщицей. Она выросла в особняке на Мейском Холме, в самом сердце величайшего города мира. Она вспомнила, как Сирарис расчесывала ей волосы, рассказывая, что они живут в единственном месте на Алифросе, на которое никто не может смотреть свысока. Почему они не ненавидят меня? подумала она. Почему Пазел не ненавидит меня?
— В тот день Раффа так и не вернулся, — сказал Нипс. — Я думаю, цена была слишком высока.
Марила молча коснулась его руки. Они остались там, неподвижные, прислушиваясь к топоту и крикам людей на других палубах. Фиффенгурт сказал, что работа может продолжаться всю ночь, но для Таши шум был успокаивающим; теплая каюта казалась центром улья. Когда она закрыла глаза, то услышала влажный звук, который был либо поцелуем, либо довольным чавканьем, с которым одна из ее собак плюхнулась на пол. Потом она поняла, что Марила обнимает Нипса. Эта треклятая ведьма, подумала она и заснула.