— Где вы, где вы?
— Зеркало, Фелтруп. Стряхни с него пыль.
Фелтруп посмотрел в зеркало. Оно было наклонено к потолку, и пыль серой шкурой лежала на стекле. Он приложил свой шелковый рукав к зеркалу и вытер его начисто.
В зеркале не было никакого отражения. Вместо этого он обнаружил, что смотрит в темную и захламленную каменную комнату. У него сложилось впечатление о часах и телескопах, астролябиях и сферах из дымчатого стекла, заледенелом окне и лампах, отбрасывавших на пол сгустки кружащегося света.
Но все это он видел лишь краешком сознания, потому что прямо перед ним стоял высокий мужчина в плаще цвета морской волны. Совершенно лысый мужчина, но у него была густая белая борода и огромные брови-щеточки, а под ними — бездонные темные глаза.
— Это вы? — спросил Фелтруп, чувствуя, как к горлу подступает комок. — Такой, какой вы на самом деле?
— Правильно в первом случае, неправильно во втором, — ответил мужчина. — На самом деле я удивлен, что человек с таким богатым воображением, как у тебя, все еще цепляется за понятие реальности. Теперь отойди в сторону — вот и все.
Старик повернулся и пошел прочь, вглубь каменного зала. Когда двадцать футов отделяли его от Фелтрупа, он снова повернулся, а затем побежал с легкостью гораздо более молодого человека прямо к поверхности зеркала. В последний момент он прыгнул головой вперед — и Рамачни Фремкен в виде черной норки влетел в спальню, как в открытую дверь. Это был маг, каким его знал Фелтруп: тот, кто не дал ему утонуть, убил флешанков и научил Пазела Мастер-Слову, которое превратило Шаггата в камень. Тот, одно имя которого вызывало страх в глазах Аруниса, как бы чародей ни пытался это скрыть. Он приземлился в облаке пыли на кровать Исика. Фелтруп опустился на колени рядом с ним, чихнул и разрыдался.
— Прекрати это, немедленно, — сказал Рамачни. — В чем дело, Фелтруп, клянусь Алифросом? Мы встречаемся при лучших обстоятельствах, чем раньше, верно?
— О нет, Мастер, вовсе нет.
Рамачни вскочил с кровати и исчез в большой каюте. Фелтруп бросился за ним, все еще плача, хотя и не мог бы точно сказать, почему. Он нашел мага на подлокотнике дивана, смотрящим вниз на трех спящих молодых людей.
— Какими безмятежными они выглядят, — сказал Рамачни, повторяя предыдущую мысль Фелтрупа. — И как удачно, что твоя сон-форма так прекрасна. Но посмотри, что ты сделал с собой сегодня вечером, моя дорогая крыса! Некоторые превращают себя в воинов, ангелов или королей. Ты стал библиотекарем.
— Не только сегодня вечером, м'лорд. Это форма, которую я принимаю в каждом сне.
— В каждом сне? — спросил Рамачни, с удивлением поворачиваясь к нему. — Над эти стоит поразмыслить, когда у меня будет минутка. Но разве ты не можешь стоять спокойно, Фелтруп? Почему ты все время направляешься к двери?
Фелтруп усилием воли сдержал себя и со стыдом опустил голову:
— Арунис меня зовет. Он никогда не останавливается. У него ужасная власть надо мной, и он использует меня против наших друзей.
— Это мы еще посмотрим, — сказал Рамачни с ноткой раздражения.
— Милорд! — сказал Фелтруп, потирая подбородок обеими руками — самый крысиный жест. — Разве вы не говорили, что в этом мире Арунис сильнее вас, что, путешествуя сюда, вы оставляете бо́льшую часть своей силы позади?
— Верно, — сказал Рамачни, — хотя, когда я в следующий раз приду в Алифрос, это будет с силой, которую ты никогда не видел. Но сегодня вечером, Фелтруп, единственный путешественник — это ты. Когда начался твой сон, ты покинул знакомый тебе Алифрос и пришел сюда, в сон-Алифрос, лишь малая часть которого была создана твоим разумом. Мы с Арунисом уже были здесь, ибо сны существуют на территории, на которой маг находится всегда.
— Арунис стоит прямо за вашей волшебной стеной.
Рамачни покачал головой:
— Я эту стену не делал.
— Не делали! — воскликнул Фелтруп. — Значит, на борту есть какой-то другой маг, который желает нам добра?
— Возможно, — сказал Рамачни, с любопытством оглядывая большую каюту. — Но вот что я могу сказать наверняка: заклинание, создавшее магическую стену, было произнесено задолго до того, как «Чатранд» покинул Этерхорд — фактически, за много лет до этого. Как хитро оно, должно быть, было спрятано, чтобы я не смог его обнаружить! Интересно, будут ли еще такие сюрпризы, и все ли они окажутся такими полезными.
Внезапно он повернулся и понюхал воздух. Затем он перескочил через комнату на стол, где подозрительно уставился на рагу из свиных ножек.
— Не ешь этого, — сказал он. — Кто-то помимо мистера Теггаца приложил к нему руку. В нем есть привкус магии — темной магии, как ты понимаешь. Всего лишь отдаленное послевкусие, не столь очевидное, как проклятие или зелье. Но мы не должны рисковать.