Глава 28. ОХОТА
24 фреала 941
Впервые в своей жизни Фелтруп пересек палубу средь бела дня, не опасаясь людей. Сейчас на него могли только наступить, да и то случайно; крысы были последним, о чем думали матросы и офицеры. Более того, после того, что произошло в каюте Таши, Фелтруп почувствовал, как его охватывает странная, опьяняющая свобода. Когда два матроса, спорившие из-за боевого протокола, заблокировали трап, он пронзительно крикнул: «В сторону, в сторону!», — заставив их отпрыгнуть с его пути. Я напугал их, подумал Фелтруп. Я мог бы быть медведем, судя по тому, как они спрыгнули! Хотя на самом деле они могли бы убить меня одним ударом. Безрассудный, вот подходящее слово. Я безрассудная разбуженная крыса!
Но и крыса с миссией. И только спустившись во мрак спасательной палубы, Фелтруп понял, насколько его миссия опасна. Обычно безлюдная палуба была охвачена таким безумием, какого он никогда не видел. Штормовые фонари кружились в полутьме. Матросы бежали, налетая друг на друга и требуя бежать еще быстрее. Все кричали, однако ж, слова едва можно было разобрать из-за топота по доскам над головой. Не останавливайся, дорогой Фелтруп, беги сейчас, или ты вообще никогда не побежишь.
Так что Фелтруп бежал прямо сквозь эту испуганную толпу, а люди толкали ящики и двигали плечами бочки так быстро, как только могли, закрепляя все, что могло соскользнуть или опрокинуться — Великий Корабль убегал. Это я делаю для Дри. Для леди, которая увидела меня таким, какой я есть на самом деле.
Икшели забились в свою крепость из грузовых ящиков, слыша, как распространяется безумие гигантов, чувствуя дрожь, когда в нескольких ярдах от них были сброшены удерживающие груз доски и прибиты гвоздями к палубе. Молодые воины стояли вооруженные и напряженные; старейшины вздыхали, вспоминая массовые убийства; родители крепко прижимали детей к бокам. Ни один из шестисот не издал ни звука, даже самый маленький: икшели учатся не плакать в первый месяц жизни и никогда больше не делают этого, разве что в полном одиночестве.
Когда они услышали голос крысы, на октаву выше голоса гиганта, они не знали, что делать. Он не был похож на обычную безмозглую крысиную болтовню.
— Действительно, этого не могло быть: в этом было слишком много правды. Вы можете слышать меня, кузены, я знаю, что вы можете. Ваша леди ранена; остальные остались на Песчаном Пере. Будьте бесстрашны сейчас или потеряете их навсегда. Пришлите мне одного — не больше. Только одну храбрую душу, готовую к полету.
Он изо всех сил старался перекричать людей — большинство выкрикивало приказы, несколько восклицали о разбуженной крысе, и все бо́льшее число заявляло, что чудо это или нет, но они затопчут грызуна насмерть, если он не заткнет пасть.
Таша последовала за капитаном вверх по трапу № 5, стиснутая людьми, стремглав несущимися в обоих направлениях. Роузу потребовалась почти целая минута, чтобы поверить ей, подумала она, но команда «Чатранда» поверила ему на слово, не задумываясь.
Они вышли на верхнюю палубу, и она остановилась, ошеломленная. Она думала, что знает, как выглядит корабль в деле, но прошлые чрезвычайные ситуации бледнели перед этим вихрем. У каждого люка вахтенные командиры наставляли своих литаврщиков. Матросы сотнями прыгали к фалам, а между ними на палубе стояли турахи с арбалетами, длинными луками и васктами, метавшими диски из заточенной стали. Такелаж кипел от людей, поднимавшихся наверх, бегавших по рангоуту, бравших паруса на гитовы. Смолбои носились по обоим бортам корабля, высыпая мешки с опилками, чтобы ноги не скользили. Ветроуловители закрыли колпаками, ходовые огни погасили, немногих пассажиров, находившихся в поле зрения, загнали вниз, грузовой люк закрыли непромокаемой тканью, а между вантами натянули большие рулоны сетки, чтобы уберечь людей на палубе от падающих кусков такелажа.
Капитан Роуз направился к средней части корабля.
— Нечетные паруса, мистер Альяш, — воскликнул он тем неутомимым трубным голосом, которым мог общаться часами. — Мистер Фрикс, освободите нас. Ускинс, отправьте команду Берда на карронады, Таннера — вперед по левому борту, и отправьте замену Дрелларека на квартердек, как только его люди будут готовы. Мистер Джонхельм, проследите, чтобы огонь на камбузе был потушен. Леди Оггоск, я прошу вас оставаться в своей каюте.
— Достаточно скоро, Нилус. Сначала я хочу на него взглянуть.
В глазах ведьмы появился возбужденный блеск. Таша знала, что она имела в виду «Джистроллок», но если они увидят блодмел, будучи все еще запертыми в бухте, это будет последнее, что они когда-либо увидят.