Пазел провел почти шесть лет в качестве подневольного слуги и пять месяцев под началом капитана Роуза. Таша знала, что его не так-то легко шокировать. Но жестокое и бесцеремонное замечание Роуза проскользнуло мимо его защиты. Глаза юноши расширились, судорога гнева исказила его лицо.
Под столом Таша украдкой коснулась его руки. Пазел был на грани того, чтобы сделать что-то решительное, что-то в духе Нипса: перевернуть стол или проклясть Роуза во всю глотку. Но от ее прикосновения ему удалось сдержаться, сдержать слова, пытавшиеся сорваться с его языка.
— Что ж, — сказал он, тяжело дыша, — давайте подумаем. Я полагаю, он мог бы вспомнить то, что он знает о враге — другими словами, о вас. Он мог бы сказать себе: «Хорошо, вот этот старый хитрый капитан, который известен своей злобой...»
Роуза приподнял бровь.
— «...и жадностью, который боится корабельной кошки, который пишет письма...»
— Замолчи, ублюдок! — взвизгнула леди Оггоск, поднимаясь со стула и указывая на Пазела. — Никогда, никогда еще не было простолюдина с таким безрассудным языком! Убирайся отсюда, ты, наглый бродячий пес-ормали, пока капитан не приказал тебя...
— Мир! — Роуз хлопнул ладонью по столу. — Леди Оггоск, в вашей защите нет необходимости. Паткендл сбит с толку, вот и все. Выгляни в это окно, парень, и твое замешательство рассеется.
Роуз повернулся и указал на «Джистроллок», ярко-белый на солнце и теперь достаточно близкий, чтобы сосчитать семь падающих звезд на фоке:
— Там стоит человек, Куминзат, который пересек половину известного мира в погоне за нами. Отт говорит мне, что его дочь была сфванцкором или скоро могла бы стать, и что ее убил инкуб, которого Арунис послал за их старым священником.
— Вы знали. — Таша выпрямилась на стуле, ее глаза расширились от гнева. — Вы знали об инкубе. Вы знали, что то, в чем нас обвиняли сиззи, было правдой, и отрицали это им в лицо.
— На Великом Корабле происходит очень мало такого, чего бы мы не знали, — сказала Оггоск. — Вы должны иметь это в виду, вы оба.
Таша повернулась к ней, ощетинившись.
— Хотите это доказать? — спросила она. — Не могли бы вы рассказать мне, что делает Арунис, пока к нам приближается «Джистроллок»? Или почему он хочет этот скипетр почти так же сильно, как и Нилстоун? Или кто из команды шпионит за вами для Сандора Отта?
Старуха выглядела так, словно слегка испугалась. Она опустила глаза, как будто взгляд Таши был слишком острым, по ее мнению.
— Я могла бы, если бы ты сообщила мне причину, — смущенно пробормотала она.
— Мы отклоняемся от сути дела, — сказал Роуз. — Паткендл, что ты скажешь на мой вызов? Ни ты, ни я не знаем характера этого адмирала. Я мысленно заменял его другими людьми и спрашивал себя, что бы сделал каждый из них, если бы он командовал «Джистроллоком». Я хотел бы знать, что об этом думаешь ты. Ответь мне, если у тебя есть хоть десятая доля того коварства, которым Рин наделил твоего отца. У меня больше нет времени, чтобы тратить его впустую.
Рука Пазела крепко сжала руку Таши.
— Именно ваш вопрос — пустая трата времени, — наконец сказал он. — Я никогда не плавал со своим отцом. Я не знаю, какие навыки он использовал или какую тактику.
— Тогда предоставь тактику мне. Что бы чувствовал Грегори? Что могло бы заставило его преследовать другое судно из Симджи вплоть до границ Правящего Моря?
Пазел хотел было что-то сказать, но снова придержал язык. Роуз улыбнулся и покачал головой.
— Не золото. Если бы его целью было богатство, он мог бы продать свои услуги любому количеству беззаконных баронов в Рекере или Бескоронных Государствах и действительно разбогатеть. И не спасение его сына. Что осталось? Что могло заставить изобретательного капитана Грегори поступить так, как поступил Куминзат, поставив под угрозу саму свою жизнь и жизнь своей команды?
Хватка Пазела на ее руке теперь была болезненной, и новая ярость засияла в его глазах.
— Ничего, идет? — наконец сказал он. — Абсолютно ничего не могло заставить моего отца пойти на такие неприятности. Он такой же эгоист, как и вы.
Роуз покачал головой, как будто удивляясь.
— Из уст его собственного сына, — сказал он. — Ну что ж, это хорошая новость. Мы можем по пальцам одной руки пересчитать то, ради чего человек готов убить. Любовь, похоть, золото, честь, племя: исходные ингредиенты власти. Девяносто девять мужчин из ста быстро покажут вам, какой из них их порабощает. В их глазах загорается свирепый свет, когда они преследуют свою цель, и этот взгляд невозможно ни с чем спутать. Все неприятности исходят от одного таинственного человека — того единственного из ста, который умеет скрывать свои мотивы. От таких людей, как Грегори.