Затем он замер. Ожидали этой работы.
— Этот хитрый старый пес, — сказал он, поворачиваясь, чтобы посмотреть на Нипса. — Роуз делает все это напоказ, для них, разве ты не видишь? Пороховой заряд внутри орудийной палубы, безнадежные выстрелы, а теперь эта большая неразбериха. Он нарочно выставляет нас клоунами. Он расставляет треклятую ловушку.
Лицо Нипса просияло:
— Ты прав. Должен быть! Он ловит на крючок адмирала Куминзата. Но что произойдет, если тот действительно клюнет? Мы не такие убогие, как может показаться адмиралу, но у них вдвое больше пушек, чем у нас.
Крик с квартердека: сам Роуз подозвал их. Когда они взбежали по лестнице, здоровяк наклонился вровень с их лицами.
— Вы оба хорошо лазаете, — сказал он. — Мне нужно, чтобы вы сейчас же поднялись на спанкер-мачту и ослабили брам-стеньгу.
— Капитан, — сказал Пазел, — мы никогда не работали с вашими парусами. Мы не знаем такелаж спанкера.
— Вот именно, — сказал Роуз, — вы там будете выглядеть совершенными имбецилами. Лезьте!
Мальчики переглянулись. Теория Пазела, по-видимому, была доказана, но они не получили от этого никакого удовлетворения.
— Мы можем там что-нибудь серьезно испортить, — запротестовал Нипс.
— Смотрите, чтобы не наделать такого, — сказал Роуз. — Найдите линь, который держит верхние паруса, и испортите его, вот и все — не сильно, так, чтобы было хорошо видно. И продолжайте заниматься этим до наступления ночи, пока я вас не позову.
— Или мы не свалимся, — сказал Пазел. — Вы бы совсем не возражали против этого.
Роуз ударил его своим массивным кулаком. Но тысяча ударов, нанесенных Пазелу Герцилом и Ташей, не пропали даром. Пазел отпрыгнул назад, как раз вовремя, и почти бессознательно оказался в боевой стойке. Это была та же самая стойка, которая так позабавила Дрелларека за несколько мгновений до смерти тураха.
Но Роуза она совсем не позабавила.
— Ты бездельник-ормали с куриными мозгами, — сказал он. — Я капитан этого корабля! Что, если я не сумасшедший, и мы переживем эту, э, встречу? Ты знаешь, сколькими способами я могу заставить вас обоих пожалеть, что вас не убили? Поднимайтесь на эту мачту!
Тут уж ничего не поделаешь: в чем-чем, а в угрозах Роуз всегда был искренен. Мальчики снова взялись за ванты, босые ноги на изношенных выбленках, руки на более прочных веревках. На этот раз подъем был ужасающим. Брам-стеньги поднимались на сотню футов над квартердеком, и, прежде чем Пазел поднялся на тридцать, его начали мучить фантазии о падении, полете, отпускании. Ветер походил на ледяную руку, пытающуюся оторвать их от корабля; дождь летел на них горизонтально, бил бесконечными колючими брызгами. Снова и снова щелкали выбленки, и мальчики почти сваливались с вант, дико дрыгая ногами. «Джистроллок» был уже достаточно близко, и Пазел мог видеть огонь, вырывающийся из его носовых орудий.
Не сжимай руки! учил его капитан Нестеф. Если ты выжмешь из них всю кровь, они скоро слишком устанут, чтобы держать тебя на вантах. Это один из пятидесяти способов, которыми страх может тебя убить.
Но Пазел боялся — ему было холодно, у него кружилась голова, — боялся до смерти. Кожа Нипса была бледной; он выглядел так, словно ветер пытался расплавить его до костей. Они поднимались все выше и выше, как пара сумасшедших отшельников, взбирающихся на утес в Тсордонах, направляясь на встречу с богами. На высоте девяноста футов Пазел посмотрел вниз и увидел Ташу, указывающую на них и спорящую с капитаном. Затем он увидел, как Альяш ухмыльнулся и махнул рукой на корму, когда самая большая волна, похожая на движущийся холм, прошла под кораблем. Шестидесятифутовая, подумал Пазел, и его вырвало.
Когда они добрались до брам-стеньги, множество щелкающих канатов и вздымающихся полиспастов было совершенной загадкой. Нипс ощупью подобрался к Пазелу и прокричал ему в ухо. Пазел не смог разобрать ни слова.
Теперь вперед по брам-рее, ноги на гитове, руки на огромной деревянной балке. Они упахивались над каждым тросом, таща на себя один за другим, чтобы увидеть, к чему тот ведет. Но сила ветра настолько превосходила их собственную, что они едва могли сдвинуть толстые пеньковые канаты.
Полмили между кораблями. «Джистроллок» теперь стрелял выборочно. И очень скоро будет стрелять в упор.
Хочет ли Роуз покончить с собой? «Джистроллок» был очень хорошей мишенью, пока не начнет проходить мимо и обстреливать их из множества бортовых пушек. Пазел точно знал, что с кормы «Чатранда» может стрелять дюжина орудий — втрое больше, чем можно было бы использовать с гладкого носа противника. И все же с «Чатранда» по-прежнему не стреляла ни одна пушка, кроме многострадальных девяти по правому борту. Роуз рискует всем, чтобы заманить сиззи поближе. Для чего, во имя Девятой Преисподней?