Вторник, 28 фреала 941. Пало Элкстем, племянник нашего мастера парусов, скончался от ожогов этим утром. Он был прямо под фок-мачтой, когда взорвался снаряд из драконьего яйца & на него обрушилась горящая боевая сеть.
Эти последние дни были почти невыносимыми. Снова бушует шторм, так что мы не можем и мечтать о том, чтобы сдвинуть какую-либо из больших досок на нижней орудийной палубе, хотя плотники уже вырезали из одной них новую фок-мачту. Волны высотой 40 футов разбиваются о наш левый борт: никакой опасности для корабля при условии, что штурвал держат надежные руки, но парни, которых я никогда не видел больными, перегибаются через борт.
Роуз отменил заключение «Паткендла & Ко», хотя & оставил одного тураха дежурить у невидимой стены, чтобы наблюдать, кто приходит & уходит. Это создает для меня определенные трудности: теперь, когда они могут сами добывать себе еду, какой у меня предлог для посещения? Если я буду упорствовать & солдат это заметит, сколько времени пройдет, прежде чем капитан отведет меня в сторону & потребует отчет?
Пятница, 1 норна 941. Я начинаю спрашивать себя, постоянно ли бушует шторм на Правящем Море. Конца ему не видно; во всяком случае, ветер с каждым часом становится все свирепее. Мрачность среди матросов, опасный блеск в глазах турахов. И это еще до того, как закончились свежие продукты, которые мы загрузили в Брамиане. Я боюсь себе представить, что будет в ближайшие месяцы.
Однако сегодня было по крайней мере два намека — неприятных намека, безусловно. Во-первых утром человек из Плапп Пирс обвинил парня, которому было поручено подготовить к захоронению в море троих членов его банды, в том, что тот обобрал трупы, украв кольца, ножи и другие ценности. Обвиняемый не принадлежал ни к одной из банд, но он принес присягу Бернскоув Бойс почти сразу же, как узнал об обвинениях, заявив, что опасается за свою жизнь без их защиты. Хотел бы я быть уверен, что он ошибается.
Конечно, это худшее нарушение Кодекса, какое только можно вообразить, — давать клятву чему-либо, кроме корабля и его капитана, — & Роуз пришел в ярость, когда услышал об этом. Пока я пишу, матрос свисает на одной лодыжке с грота, раскачиваясь, как расшатанный полиспаст, подхваченный бурей. Если Бернскоув воспримут это как наказание за кражу (обвинение, для которого нет доказательств), мы еще можем избежать войны банд.
Во-вторых, когда пробил полдень, я встретил Ускинса возле грузового люка, просто стоявшего там под дождем. Он поймал мой взгляд, & на этот раз в нем не было ни насмешки, ни издевательства, поэтому я подошел ближе & спросил, что его беспокоит. Ускинс не сказал ни слова & просто посмотрел на юго-восток; сделав то же самое, я увидел пурпурную глазурь на нижней стороне самых дальних облаков и небольшую выпуклость внизу.
— Хм, — сказал я, прищурившись, — я не могу объяснить это, Пидетор, но мы оба видели кое-что еще более странное.
— Вы не можете объяснить это, — сказал Ускинс, — но Арунис может. Он говорит, что это знак Вихря Неллурок.
— Вихря! О, конечно нет. Мы не могли уйти так далеко на восток.
— Его воздействие можно увидеть за тысячи миль. Он изменяет погоду, создает свои собственные ветры. Арунис говорит, что те, кто проник в его глубины, исчезают из этого мира. Что можно наблюдать, как все небо, полное облаков, засасывается в его пасть, с грозовыми тучами & стаями птиц, & даже облачные мурты тщетно борются с его силой.
— Но почему, ради бурлящих черных Ям, вы разговариваете с Арунисом? — требовательно спросил я.
Ускинс пристально посмотрел на меня, & его натура бородавочника вернулась к нему.
— Я приношу ему еду, — сказал он, — как вы бы знали, если бы меньше обращали внимания на тех юнцов в каюте & больше на указания нашего капитана.
— Я знаю, что Роуз пытается держать его подальше от команды, — сказал я, игнорируя провокацию. — Но любой может принести тарелку к его двери.
— Капитан хочет, чтобы за ним наблюдали, Фиффенгурт, а не просто поместили в карантин. Он выбрал меня за мой такт & дар добывать информацию.
За твой подхалимаж & шпионство, подумал я. Но я оставил его дежурить & больше ничего не сказал. Может, Арунис & лжет, как дышит, но этот пурпурный отблеск на подбрюшьях облаков был хорошо виден & оставался таким до наступления темноты.
Сегодня вечером Дасту вложил мне в руку листок бумаги. На нем был написано: Найдите нам безопасный и потайной отсек. Когда шторм закончится, мы собираемся немного рискнуть с доверием. Пзл.