Герцил, со своей стороны, всегда казался полусонным. Женщина-икшель приходила к нему все чаще, не совсем уверенная в том, что она ищет, и достаточно часто была вынуждена уйти, не поговорив с ним, если Магритт проявлял беспокойство или турахи оставляли дверь приоткрытой. И хотя она двигалась бесшумно, как пыль при порыве ветра, каждый раз, подходя к его камере, она обнаруживала, что его глаза открыты, а на изможденном лице — легкая улыбка ожидания.
И все же с каждым визитом ее беспокойство росло. Рот Герцила был сух; он использовал большую часть своего водного рациона, чтобы промывать рану на груди. На его рубашке возле воротника были пятна крови; когда он пошевелился, облако мух ненадолго поднялось с этого места. Знает ли он о глазах икшель? подумала она. Знает ли он, что я могу видеть его, и видеть лучше, чем любой человек?
— У меня есть немного воды, — сказала она. — И мясо. И трава, которую можно втирать в кожу, чтобы отогнать мух.
— Вы слишком рискуете, приходя сюда, — сказал Герцил.
— Не особенно, — сказала Диадрелу. — Ты смертельно опасный боец. Ваш народ не осмелится приблизиться к этой камере без света и криков.
— Но ваш бы мог.
— Ну что ж! — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал беззаботно. — Если меня не хотят...
— Нужно ли мне отвечать на это, миледи?
Она положила свой рюкзак, одним прыжком вскочила к нему на колени и села, поджав под себя длинные ноги.
— Мне воткнуть булавку тебе в губу, чтобы ты перестал называть меня миледи и говорил на ты?
Герцил тихо рассмеялся.
— Тридцать лет служения высокородным сделали некоторые привычки нерушимыми, — сказал он. — Очень хорошо, просто-напросто-Дри: как проходит путешествие? Есть ли здесь что-нибудь, на что можно посмотреть, кроме пустого горизонта?
— Я рассказывала тебе о небо-ленте.
— Это было несколько дней назад. Она вернулась?
— Да. Люди называют ее Красным Штормом — название взято из какой-то старой сказки о Правящем Море. Говорят, Роуз мельком увидел ее десятилетия назад, когда заплыл так же далеко, и мгновенно повернул обратно на север.
— Любопытно, — сказал Герцил. — Но это не то, что беспокоит тебя больше всего, мне кажется.
Она была удивлена, что ее голос выдал так много. И разочарована: зачем беспокоить его тем, что он не может изменить?
— Вихрь снова в поле зрения, — сказала она. — На этот раз немного ближе. Первая вахта видела, как он стащил с неба и проглотил грозовую тучу, молнию и все такое; это вселило в людей страх смерти. До сегодняшнего дня мы довольно быстро летели на юг. Но сейчас Роуз повернул на запад, подальше от этого монстра.
Улыбка Герцила исчезла. Его взгляд скользнул по тюремному блоку, профессионально.
— Ты действительно думаешь, что сможешь вырваться отсюда? — спросила она.
— Это не слишком сложно, — сказал он, просто констатируя факт, и бросил быстрый взгляд на потолок. — Но вот более сложный вопрос: кому я могу помочь, сбежав? Когда я вырвусь, у меня будет совсем немного времени, чтобы что-то сделать, прежде чем меня снова посадят. Я мог бы убежать в каюту и, возможно, найти там убежище, но я не хочу этого делать, пока Роуз оставил наших друзей в относительном покое. Он просто поставил бы десять турахов на порог, и мы стали бы пленниками, все вместе.
— По крайней мере, ты был бы в безопасности, — сказала Диадрелу.
Ни проблеска реакции на лице Герцила.
— Какие новости о наших друзьях? — спросил он.
Диадрелу вздохнула:
— Нипс и Марила стали чем-то большим, чем просто друзьями; Пазел и Таша — чем-то меньшим. Они холодны друг к другу. Пазел просто не останется в ее присутствии, а Таша слишком горда, чтобы спросить его почему. В любом случае, все они заняты вербовкой людей для нашего дела — и обсуждением того, как много можно им рассказать.
— Значит, они собираются провести заседание совета? — спросил Герцил.
— Через несколько минут, — кивнула Диадрелу. — Вот почему я разбудила тебя в такой час, я... ну, это был импульс, я проходила мимо...
— Ты не должна показываться шести незнакомцам!
— Герцил, — сказала Диадрелу, — я изгнанница, а не слабоумная. Я и мои софисты будем наблюдать с потолка.
Герцил в свою очередь кивнул, понимая, что переступил черту:
— А как насчет твоей ссоры с кланом?
— Это не ссора, — сказала она. — Это смерть, если они поднимут на меня руки. И не потому, что мой народ жаждет моей крови. Нет, если бы до этого дошло, я думаю, многие предпочли бы умереть, защищая меня, чем подчиниться приказу Таликтрума убивать. Я должна помочь им сделать это, и быстро.