— Нет, — сказала она, задыхаясь от ярости. — Герцил — брат — кто сделал это с тобой?
— Мой старый учитель, — сказал Герцил, осторожно ставя ее на пол, — хотя, клянусь, он не получал удовольствия. Возможно, Отт все еще мечтает, что я вернусь к нему и возглавлю Тайный Кулак, когда он больше не сможет. — Герцил посмотрел на свои руки. — В любом случае, что-то его удержало. Если бы он хотел получить полное удовольствие, мне было бы гораздо хуже.
Женщина-икшель обнажила свой меч:
— Тем не менее, он подписал себе смертный приговор.
— Ты с ума сошла? — сказал Герцил, выпрямляясь. — Мы говорим о Сандоре Отте. Человеке, который пятьдесят лет прислушивался к шагам убийцы. Выбрось месть из головы.
— Я нанесу удар не только из мести, — сказала она, — хотя и одной мести достаточно.
— Дри, — сказал Герцил, — этот человек — яд. Я слышал, как он читал лекцию об опасности заражения икшелями.
— Заражения!
Прежде чем Герцил успел сказать что-то еще, она подняла руку. Из коридора доносился чей-то голос. Это был Лудунте, кричавший на языке икшель:
— Быстрее, госпожа! Все гиганты собрались!
— Я иду, — крикнула Дри в ответ. Обращаясь к Герцилу, она сказала: — Совет начинается, я должна идти. Но когда все закончится, я вернусь к тебе. Это я обещаю.
— Я прошу у тебя другое обещание — держаться подальше от Сандора Отта, — сказал Герцил.
— Нет, — резко ответила она. — Ничего бы не произошло, если бы не злое вдохновение этого человека. И его не было на борту, когда Рамачни произносил свое заклинание, так что он не может быть хранителем заклинаний. Давай больше не будем это обсуждать. Я такой же воин, как и ты, и сама выберу себе жертву.
— Нет, я говорю! Он слишком смертоносен. Не зря он так долго возглавляет Тайный Кулак.
— Думаю, достаточно долго. Заражения, он на самом деле...
— Черт возьми, женщина, я это запрещаю!
— Запрещаешь? — переспросила Диадрелу. — Значит, я твоя собака, чтобы меня ставить в угол? Только одно существо на этом корабле имеет право на мое повиновение — мой племянник Таликтрум, — и ему я тоже предпочла не повиноваться. Запрещаешь! Подумай хорошенько, человек, прежде чем снова говорить мне это слово.
Герцил опустился на локти, заставив ее отступить на шаг.
— Услышь меня, — взмолился он совершенно изменившимся голосом. Он поднял вверх свои пальцы. — От этих ран я оправлюсь. Не оставляй меня с тем, от чего я не оправлюсь никогда.
Дри потеряла дар речи. Полностью. Ее окутало дыхание человека. Его глаза, слезящиеся и расширенные, размером с ее голову, были так близко, что можно было дотронуться. Она не могла смотреть на них обоих сразу.
— Госпожа! — снова позвал Лудунте.
Теперь задрожала уже Дри. Что с ней не так? Она закрыла глаза и потянулась, зарывшись ладонью в теплую щетину его брови, которая вздыбилась от ее прикосновения, как лошадиный бок.
— Я никогда не пойму вас, людей, — прошептала она.
Расстояние между полом спасательной палубы и потолком трюма составляло всего четыре дюйма. Дри вошла через «пробку от кувшина», импровизированную дверь, быстро вырезанную Лудунте тем же утром. Оказавшись внутри, она сразу поняла, что крысы побывали здесь до нее. Запах был слабый, но не застарелый. Ужасное место для встречи с крысами. Здесь у них были бы все преимущества.
Она поползла вперед, сквозь пыль, которая лежала, как серый снег, глубже, чем ее запястья. Она опять увидела, как ее рука коснулась его брови, раздвигая гладкие черные волоски. Когда он заговорил, она почувствовала, как задрожала ее рука.
Доски тянулись во все стороны. В таких пространствах обычно можно было разглядеть людей в трех отсеках от себя по отблескам света от ламп, пробивающимся сквозь трещины в полу или потолке. Сегодня вечером ее глаза не видели ни одного отблеска. Но икшель может видеть без света солнца или лампы: впереди лежали ее софисты, смотревшие вниз через крошечную щель, которую Энсил открыла с помощью шпион-домкрата.
Дри проползла между ними.
— Мы должны быть поосторожнее с этой пылью, — сказала она. — Люди не могут слышать нашу речь, но кашель и чихание — другое дело. Может наступить день, когда мы встанем рядом с ними — встанем как братья, но...
Энсил удивленно взглянула на нее; Дри была не из тех, кто теряет нить своих высказываний. Злясь теперь на саму себя, Дри вытерла пыль со своей одежды.
Этого человека здесь нет. Прогони его, лицо и голос.
— Они просто сидят там, внизу, — сказал Лудунте. — Я не понимаю, госпожа. В течение десяти минут они просто сидят в темноте, слепые, как щенки, не говоря ни слова.