Таша закрыла глаза, вспоминая:
— Фелтруп прочитал мне кое-что из Полилекса о маге из города Окслей, который разговаривал со своими последователями перед смертью. Единственные вопросы, на которые он отказался отвечать, касались его детства. «Моя первая жизнь, – так он назвал детство, — моя. Это единственное, что когда-либо было моим, и оно закончилось прежде, чем я понял, что могу его потерять».
— Многие волшебники говорят то же самое, — сказал Болуту, — если вообще говорят хоть слово о себе. Нет, я не стремлюсь быть магом. Это достаточно тяжело — быть объектом чар. Вы согласны, мистер Паткендл?
Пазел с тревогой посмотрел на него.
— Когда все плохо, это очень плохо, — пробормотал он.
— Плохо это или хорошо, изменение с помощью магии — это навсегда, — сказал Болуту. —Когда мое маскировочное заклинание спадет, буду ли я снова выглядеть как настоящий длому, или от этого лица что-то останется? Сочтут ли женщины меня отвратительно человеческим? Будут ли дети кричать на меня на улицах?
— Боги внизу, — сказал Драффл, — и вы говорите, что быть магом хуже?
— Хуже, но по-другому, — сказал Болуту. — Более болезненно. Но если меня призовут в мистический орден, я буду служить. Таков порядок вещей. Это не вопрос выбора.
— И Рамачни? — спросила Таша.
В голосе Болуту послышалась нотка гордости:
— Лорд Рамачни увидел во мне потенциального мага. Он приехал на Бали Адро в годы моей юности и опознал горстку из нас. Некоторые стали магами, другие нет. Но все мы пытались подготовиться к такой возможности — например, изучая неммоцианский, язык заклинаний.
— Послушайте! — внезапно сказал Фиффенгурт.
Звук доносился с высоты восьмидесяти футов на ними, но они отчетливо услышали его: десять резких нот, выбитых колоколом «Чатранда».
Пора уходить, Пазел, сказала Диадрелу.
Всем было пора уходить; матросы осматривали трюм каждое утро в рамках утренней вахты. Круг нервно сдвинулся. Совет не дал никаких ответов, только пугающие вопросы.
И снова Таша взяла на себя инициативу.
— Ладно, слушайте. Одна часть плана не изменилась, несмотря на то... — Она беспомощно указала на Болуту. — ...что мы узнали. Нас все еще всего десять человек против восьмисот. Мы не можем больше ждать, чтобы увеличить нашу численность. И в то же время мы не можем допустить никаких ошибок. Помните, вам нужно выбрать только одного нового человека, которому вы можете доверять. Так что выбирайте хорошо.
— Двадцать человек, набившихся сюда? — обеспокоенно спросил Дасту.
— Точняк, приятель, — сказал Нипс. — Это не может быть хуже, чем обеденная вахта.
— В обеденную вахту шумно, — сказала Марила.
— Это будет последний раз, когда мы все здесь встретимся, это точно, — сказал Пазел, оглядывая хранилище. — Верно, мистер Фиффенгурт?
— Здесь или где-нибудь еще, — сказал Фиффенгурт. — Было бы самоубийством, даже на этом чудовищном корабле, собирать вместе сорок мятежников. Кто-нибудь нас услышит или случайно пройдет мимо. И в мгновение ока нас вздернут за пятки.
— Тогда нашей первой задачей, когда мы встретимся в следующий раз, — сказал Халмет, — должно быть определение способа общения, не собираясь вместе. Способ передавать сообщения и распространять информацию.
Об этом нужно спросить Герцила, сказала Диадрелу.
Марила легонько сжала руку Таши, напоминая.
— Верно, — сказала Таша. — Мистер Фиффенгурт, не могли бы вы просто напомнить нам?
— Мы уйдем парами, как и пришли, — сказал Фиффенгурт. — Две минуты между каждой парой, чтобы мы не натыкались друг на друга в темноте. Халмет и Большой Скип пойдут первыми; их, скорее всего, не хватятся наверху. Идите разными путями в верхней части люка – один вперед мимо погреба с копченостями, другой по правому борту. И, ради Рина, не пользуйся верхней ступенькой — она стонет, как бык, у которого болит живот.
Халмет и Большой Скип поднялись на ноги.
— Мы встречаемся через восемь дней, — сказала Таша. — Луна или без луны.
— И мы их остановим, — сказал Халмет, бросив острый взгляд на Болуту, — с помощью или без помощи, в союзе или в одиночку, не важно, какой ценой.
Эти слова были девизом турахов; Пазел слышал, как их скандировал весь батальон, когда приводили к присяге нового командира. Халмет и Большой Скип вышли за дверь и исчезли. Две минуты прошли в молчании; затем Драффл и Марила последовали за ним. Нипс сжал руку Марилы, когда она ускользала. «Будь осторожнее», — сказал он, и Марила прошептала: «Очевидно».