— Я оставил ему половину того, что досталось мне, — быстро сказал Фулбрич.
— Со мной все в порядке, — настойчиво сказал Пазел. — Но послушайте. Мы не можем сделать это в одиночку. Это чертовски невозможно. Нам понадобится...
— Молитва, — донесся голос из дверного проема, — хотя я не могу себе представить, какой ублюдочный бог вам ответит.
Это был Арунис. Пазел, который не видел его со времен Брамиана, был потрясен переменой в его внешности. Арунис утратил всю округлость мистера Кета. Его лицо было бледным, почти призрачным, в глазах горел мертвенный свет. В одной руке он сжимал свою жестокую железную булаву, в другой — горловину большого и раздутого мешка. Он удивился, увидев доктора.
— Имперский хирург, — усмехнулся он. — Принц интеллектуалов Арквала. Что бы вы с ним ни сделали, это улучшение.
К удивлению Пазела, первым заговорил Фулбрич:
— Убирайся, чародей! Ты не заслуживаешь дышать одним воздухом с этим человеком! И если у тебя вообще есть какие-то силы, используй их, чтобы обратить вспять то, что ты сделал с крысами.
— Я? — засмеялся Арунис. — Ты, безмозглый щенок! Я ничего не сделал с крысами! Вы, люди, оставили Нилстоун в отсеке, кишащем блохами. Вы, люди, не заметили клан икшель в своих недрах и разбуженную крысу, одержимую религиозным безумием. Да, я работаю над благородным делом — уничтожением вас как расы. Но как мало вы заставляете меня делать! Я боюсь только того, что команда дикарей «Чатранда» уничтожит себя прежде, чем доставит нас в Гуришал.
— Благородное дело было поставлено перед тобой, давным-давно, — сказал Герцил. — Но ты выбрал другой путь и с тех пор по нему идешь. Он сделал тебя очень сильным и очень пустым. Неужели ты не бросишь его, Арунис? Еще есть время выбрать новую цель — более высокую цель, за пределами твоих отравленных мечтаний.
— Избавь меня от проповеди, — усмехнулся Арунис. — Такой бред не в моем вкусе. Была ли когда-нибудь жизнь более пустая, чем твоя собственная, Герцил Станапет? Куда привела твоя высшая цель? Ты мог бы стать преемником Отта — мозгом, стоящим за Аметриновым Троном. Ты мог бы стать самым могущественным человеком в своей жалкой империи. Но вместо этого ты выбрал фантазию — туман обещаний и надежд. Как и все остальные из вас. Где Рамачни? Где твой отец, девочка? В более безопасном месте, чем «Чатранд», вот где! И ползуны! В течение нескольких месяцев вы отрицали их истинную природу. Вы не хотели признать, что они просто звери, родившиеся бешеными, готовые убивать. Вы хотели, чтобы они были вашими маленькими братьями. Вы хотели подружиться с ними, или... — Он с отвращением посмотрел на Герцила. — ...обучить их выполнять... другие услуги.
Герцил двинулся прежде, чем кто-либо смог его остановить. Он перепрыгнул через стол и бросился на колдуна, занеся свой черный меч для удара. Арунис сделал шаг назад, подняв свою булаву, и выкрикнул слово на странном, грубом языке. Последовала вспышка белого света, и Пазел почувствовал, как его отбросило назад, словно от удара невидимого кулака какого-то великана. Таша и Фулбрич также были брошены. Но Герцил не дрогнул; он только замедлил шаг, как будто боролся с ветром во время шторма. Илдракин слабо засветился в его руке, и воин выкрикнул вызов на своем родном языке.
В шести футах от Аруниса он внезапно рубанул по воздуху. Теперь уже Арунис почувствовал невидимый удар. Он, спотыкаясь, отступил в коридор, пораженный и разъяренный. Он снова закричал на грубом языке. Последовала вторая вспышка. Снова Герцил замахнулся в пустоту; снова маг отступил. Когда фехтовальщик бросился на него в третий раз, Арунис изо всей силы метнул булаву и побежал.
Герцил мог бы увернуться от булавы — но тогда он подверг бы опасности тех, кто стоял за ним. Он поймал булаву прямо на свой щит, который раскололся надвое. Со стоном боли он бросил обе части на землю. Затем, пошатываясь, нащупал стену.
— За ним! — выдохнул он. — Арунис собирается совершить какое-то злодеяние, я почувствовал это, когда мы дрались! Не дайте ему уйти!
— Ты ранен! — крикнула Таша.
Герцил покачал головой.
— Оставьте меня с Фулбричем! Останови чародея, девочка. — Внезапно он выпрямился и сунул Илдракин ей в руку. — Уходи! — проревел он, выталкивая ее наружу.
Таша побежала, и Пазел вместе с ней. Они могли слышать топот ног чародея по палубе. Они выскочили в главный отсек, и вот он — уже в пятидесяти ярдах впереди, бежит к Серебряной Лестнице.
Арунис был измотан, они быстро настигали его. Добравшись до лестницы, он оглянулся, увидел Илдракин в руке Таши, и в его глазах засветился страх.
Пазел и Таша добрались до лестницы и бросились вниз. Пазел мог чувствовать, как гребель действует на его разум: он словно оказался в плохом сне, где темные и извивающиеся фигуры группировались на краю его зрения только затем, чтобы исчезнуть, когда он смотрел на них прямо. Он должен предупредить Ташу. Ты не сумасшедшая, это питье, это гром-табак, это каждая гребаная хрень, но не ты.