— Тише, Лудунте!
— Я ничего не прошу для себя, — прошипел Арунис, склоняясь над угасающим пламенем. — Близок к смерти был я и магии почти лишен, но не ищу я помощи для себя. Но разве ты не можешь пошевелить пальцем ради того, что построил? Неужели ты действительно хочешь, чтобы это навсегда осталось со старым дураком Бабкри? Сделай это для себя, Сатек. Позволь мне быть твоим орудием мести!
Колдун протянул ладонь на дюйм выше груды костей:
— Сделай это, и, когда я верну Нилстоун, построю я для твоих реликвий гробницу размером с замок на вершине Олисурна. Откажи мне, и выброшу я их в залив.
Огонь погас.
— Сатек!
Чародей замер, внимательно прислушиваясь. В каюте было темно. Благодаря своему исключительному ночному зрению икшели все еще могли видеть достаточно хорошо, но Дри не могла сказать, было ли на его лице выражение триумфа или поражения. Она держала ладонь на руке Лудунте, предупреждая его, чтобы он не издавал ни звука.
Несколько минут Арунис, казалось, не дышал. Затем внезапно он вскочил на ноги и выпрыгнул из кругов. Бросившись к иллюминатору, он отчаянно дернул засов и распахнул круглое стеклянное окно. Шум дождя заполнил каюту; Дри слышала, как капли стучат по полу. Арунис наклонился и выглянул наружу, затем рассмеялся — смех, должно быть, разнесся по нескольким палубам.
Песик тявкнул из-под кровати. Услышав этот звук, Арунис впервые взглянул на него, и ему, казалось, пришла в голову пугающая мысль. Бросившись к кровати, он схватил пса и отпрыгнул назад, в пределы трех кругов, крепко прижимая извивающееся животное к груди.
Что-то пролетело через иллюминатор и глухо ударилось о пол. Оно было размером с чайку, но непонятной формы. И таким черным, что Дри не могла его разглядеть. Было ли у него две ноги или четыре? Был ли это хвост или тонкая коса?
— Иди, — сказал ему Арунис, в его голосе прозвучал неприкрытый страх. — Иди, тварь, возьми его и принеси мне.
Существо издало звериный вой и прыгнуло на мага. Но на краю первого круга оно резко остановилось, нащупывая воздух, как будто запуталось в паутине. Оно плевалось и царапалось, но не могло прорваться. В ярости существо закружило по каюте, разбивая чашки, склянки и чернильницы, перевернуло стол, опустошая полки, Арунис кричал: «Иди, иди!», песик убийственно лаял. Но тварь не могла пересечь линии на полу каюты.
— Твой хозяин поставил перед тобой задачу, инкуб! Ты не смеешь вернуться в свою сферу, не выполнив ее, а ночь уже наполовину прошла. Повинуйся ему!
Существо снова бросилось на Аруниса, и снова круги оказалось невозможно пересечь. Шипя от ярости, оно вернулось к иллюминатору, затем изогнулось и посмотрело назад. Молния сверкнула над заливом, и в ее сиянии Дри увидела лицо из ночного кошмара, ребенка, слившегося с бешеной собакой, а затем существо исчезло.
Арунис подскочил к иллюминатору и быстро захлопнул его. Уронив своего питомца, он, пошатываясь, вернулся к своей кровати, бросился на нее и, тяжело дыша, закрыл лицо руками.
Дри сделала знак Лудунте: Мы поднимаемся. Через несколько секунд они вскарабкались по стене и поползли прочь по потолку соседней каюты. Когда их отделяло от мага приличное расстояние, Дри села и начала разминать сведенные судорогой ноги.
— Он вызвал дьявола, м'леди, — хрипло прошептал Лудунте. — Прямо на наших глазах.
Она резко посмотрела на него. Мальчик был в шоке.
— Даже сейчас, — спросила она, — будет ли Таликтрум отрицать опасность, которую представляет этот маг? Неужели он считает, что Арунис потерпит гнездо ползунов, направляющих эту миссию в желанную для них сторону?
Лудунте сглотнул. Его рот скривился от разочарования.
— Я начинаю понимать, — сказала Диадрелу. — Он поместил тебя сюда одного, потому что ты верен мне, так? Так что все, что ты заметишь, будет испорченным и неубедительным для клана. В конце концов, ты всего лишь поклявшийся слуга сумасшедшей.
— Нет, нет...
— А потом, конечно, пары́. Возможно, у нас были галлюцинации. Кто бы не предпочел так думать? Особенно, если верить означает отвернуться от старой истории — икшель против всех людей повсюду, — и признать, что мы должны найти кого-то, на кого можно положиться, или умереть вместе со всеми?
— М'леди, вы приказываете мне говорить?
— Нет! — быстро сказала Дри. — Херидом, я приказываю тебе этого не делать. Ты должен быть в состоянии предстать перед Таликтрумом и честно заявить, что ты никогда мне ничего не говорил. Если он собирается шпионить за мной, я бы предпочла, чтобы он использовал тебя, а не кого-либо другого. Сейчас я завишу от тебя больше, чем когда-либо.
Лудунте на мгновение уставился себе под ноги. Затем он поднял голову и спросил: