Скипетр. Скипетр. Золотая вещица с черным кристаллом наверху. Инкуб чувствовал его впереди себя.
В ту ночь мзитрини пировали, потому что их принцы, приехавшие с визитом, должны были отбыть утром вместе с бо́льшей частью официальной свиты. Они поставили большой шатер в поле рядом со святилищем, а также кирпичные печи для запекания домашней птицы, оленины и акул. Толпа затопила шатер, наполнив и близлежащие пастбища. Мзитрини значительно превосходили числом других гостей: мясо было превосходным, все стали друзьями, и они веселились на полную катушку.
Одна сторона шатра была открыта, внутрь хлестал дождь. Некоторые из гостей сдавались и бежали за экипажами обратно в город. Инкуб приземлился на остроконечную крышу святилища и, как краб, пополз к краю, мяукая и рыча от боли.
Артефакт, который он был призван украсть, лежал у него под ногами. Но существо знало, что войти в святилище означало бы увеличить свои муки сверх всякой меры. И, конечно, скипетр тоже охранялся. Маг, подумал инкуб, чувствуя, как пульсирует магия сквозь крышу, эта штука в руках мага. И, несмотря на всю свою боль и жажду крови, маленький демон боялся. Я не войду. Я не буду сражаться с ним в его логове. Он стоял, дрожа и постанывая, и грыз свои запястья до крови.
Сандор Отт находил, что на редкость холодный дождь приятно охлаждает его шрамы. Он сидел на низком утесе с видом на святилище, за пределами света шипящих фенгас-ламп в шатре, скармливая соколу рядом с собой кусочки оленины и наблюдая, как кремово-желтая птица проглатывает каждый кусочек, прежде чем дать ему другой. Время от времени он останавливался, чтобы погладить Ниривиэля по шее.
— Значит, все моряки-сиззи ушли? Офицеры, я имею в виду.
— Все до единого, — сказал сокол, его голос был подобен высокому аккорду виолончели.
— А Куминзат — адмирал — он оставил свою дочь с этим престарелым священником?
— Она некоторое время шла рядом со своим биологическим отцом, мастер. Но она — сфванцкор. Есть три молодые женщины-сфванцкор и четверо молодых мужчин. Отец держит их всех при себе.
— И он никогда не покидал святилище, этот старый Отец?
— Ни разу со вчерашнего шествия. И потом только до верха лестницы.
— Где он преклонил колени перед королем Оширамом, — сказал Отт, и на его лице мелькнула усмешка. Он одобрительно посмотрел на сокола. — Твой отчет, как всегда, точен. Однажды я вознагражу тебя, Ниривиэль.
— Слава и победа Арквала, — сразу же сказала птица, как будто эта фраза была чем-то, что она научилась произносить в такие моменты. — Это моя награда. Это единственная истинная награда для тех, кто любит Империю.
Детское удовольствие в голосе хищника. Отт скормил ему последний кровавый кусочек:
— Ты готов к путешествию, прекраснейший сокол?
— Да, Мастер, — сказал Ниривиэль.
Затем мастер-шпион снял с пальца кольцо — простую вещицу из меди, очень похожую на перстень смолбоя, хотя цифры, выгравированные на ней, слегка отличались. Он достал кожаный шнурок и привязал кольцо к вытянутой ноге птицы.
— Будь осторожнее с этим; это единственная вещица, которую я сохранил с детства, — сказал он. — Думаю, ты знаешь, кому я хочу ее передать.
Мгновение спустя птица уже летела на север, к Ормаэлу, а Сандор Отт кружил вокруг тента, бесшумный, как старая пантера, хорошо скрытый в темноте. Он мог выделить своих агентов среди гостей в палатке: один, притворяясь пьяным, тягался на руках с сиззи; другой соблазнял глазами молодую священницу из Локострина. Отт постарался, чтобы никто из этих людей его не заметил. Шпионаж за собственными агентами был частью игры.
Внимательно все осмотрев, Отт пошел на север, обойдя святилище, и начал спускаться по узкой козьей тропе к морю. Ниривиэль сообщил об одинокой фигуре, бредущей по прибою с рассеянным видом лунатика. Влюбленный дурак, наверное. Но сегодня вечером он заслуживал того, чтобы на него взглянуть. Собственная шпионская сеть мзитрини, цитмолох, до сих пор бросалась в глаза своим молчанием. Отт почти надеялся на какую-нибудь встречу со своими соперниками перед их отъездом. Это был вопрос профессиональной вежливости.
Шторм заканчивался, луна металась в грозовых тучах, ища открытого неба. Отт присел на корточки там, где пастбище рассыпалось в песок. Он не видел никого на берегу ни в том, ни в другом направлении. Ни строения, ни камня. Он ждал лунного света, размышляя о предстоящих днях, о войне, которую он намеревался разжечь среди этих дикарей-сиззи, об ужасной важности выбора времени и такта. Он поставил судьбу империи в зависимость от одного корабля и дергающегося безумца, который был его капитаном. Роуз! Если бы здесь у меня был бы кто-то еще, кроме этого помешанного мошенника с Южного Кесанса и его ведьмы!